Глава седьмая. Классовая борьба в Галицко-Волынском княжестве в XII-XIII веках На юго-западе Руси раскинулись земли Галицко-Волынского княжества, так называемой Червоной Руси. Быстрые горные реки: Черемош и Латорица, Тисса и Попрад, широкие, спокойные Буг, Днестр, Прут,

Литовские князья, как уже говорилось, отличались веротерпимостью и часто исповедовали двоеверие.

Любопытный казус произошел в 1324 году. За несколько месяцев до этого, чтобы заключить договор с рижским архиепископом, Великий князь Литовский Гедемин написал папе римскому, что желает вступить в лоно католической церкви. Договор был заключен. И вот в ноябре 1324 г. прибыли папские послы. И тут Гедемин разыграл из себя простачка, мол, французские монахи Бертольд и Генрих, служившие ему переводчиками, неправильно поняли князя. «Я этого не приказывал писать, – сказал Гедемин. – Если же брат Бертольд написал, то пусть ответственность падет на его голову. Если когда-либо имел я намерение креститься, то пусть меня сам дьявол крестит! Я действительно говорил, как написано в грамоте, что буду почитать папу как отца, но я сказал это потому, что папа старше меня; всех стариков, и папу, и рижского архиепископа, и других, я почитаю как отцов; сверстников своих я люблю как братьев, тех же, кто моложе меня, я готов любить как сыновей. Я говорил действительно, что дозволю христианам молиться по обычаю их веры, Русинам по их обычаю и Полякам по своему; сами же мы будем молиться Богу по нашему обычаю. Все мы ведь почитаем Бога». В подтверждение своих слов Гедемин велел казнить обоих монахов.

Литовский же народ долго был привержен своим языческим богам. Литва стала последним европейским государством, принявшим христианство. Так, жмудины (племена, жившие на территории Ковенской губернии) официально приняли христианство (католичество) в 1415 г.

Присоединение русских земель литовскими князьями имело и обратный эффект – русское проникновение в этническую Литву. Так, в Вильно с XIII века существовал так называемый «русский конец» (нынешний район улицы Аушрос Варту), возводились одна за другой русские церкви. К середине XIV века имелись богатые русские торговые ряды на Великой улице (между нынешней Субачяус и Свято-Троицким монастырем). В 1366 г. по неизвестной причине они были разграблены и сожжены, но к 1375 г. специальным разрешением Ольгерда восстановлены. Естественно, в Литву проникало и православие.

Нет данных, свидетельствующих о том, что литовские воины (то есть этнические литовцы) в захваченных русских княжествах пытались хоть кого-нибудь обратить в язычество. Литовцы спокойно смотрели на русских воинов в дружине Ольгерда и даже на православных священников, приезжавших с княжнами Рюриковнами – женами литовских князей.

Но новообращенным в православие литовцам зачатую приходилось худо. Так, в 1347 г. было казнено три дружинника Ольгерда – Антоний, Иоанн и Евстафий. Правда, с католиками обращались еще хуже. Вот, например, в 60-х гг. XIV века один из литовских бояр Гаштольдов женился в Кракове на некой Анне Бучацкой, обратился в католичество и при переезде в Вильно с супругой-полькой завез и монахов-францисканцев. Они поселились в центре города, в здании, где позже разместился дворец вильнюсских католических епископов, на нынешней Кафедральной площади. Католики явно неудачно выбрали место жительства (а может, и нарочно!) рядом с языческим капищем Пяркунаса. В 1368 г. толпа литовцев растерзала всех 14 монахов. Их трупы прибили к крестам и пустили вниз по реке на плотах со словами: «Пришли с Запада и ступайте на Запад».

Еще при Гедемине была построена первая православная церковь в Вильно. Она была деревянной. Первым же каменным православным храмом в Вильно стала Пятницкая церковь, построенная в 1345 г. А на месте казни трех православных мучеников в 1349–1353 гг. по приказу Юлиании Тверской, второй жены Ольгерда, был основан Свято-Троицкий монастырь. Монастырь этот в 1609 г. был захвачен униатами и лишь в 1839 г. волей императора Николая I возвращен православной церкви. Сами же мощи убитых Иоанна, Антония и Евстафия были позже захоронены в Свято-духовном монастыре в Вильно. Замечу, что первый католический храм в Литве – костел Святого Станислава в Вильно – был построен лишь в 1387 г. по приказу Ягайло.

В какой пропорции находились православные и католики в этнической Литве в 1400–1450 гг., сказать трудно. Но то, что православных было много, следует из самого литовского языка.

Вот что пишет профессор Дмитрий Петрович Огицкий: «Слово knyga (книга), конечно, не религиозный термин, но и оно пришло в Литву, несомненно, вместе с христианством, едва ли нужно уточнять с каким.

Вербное воскресенье у литовцев по сей день называется Verbu sekmadienis, или просто Vеrba, хотя литовское название самого дерева ничего общего с этим словом не имеет. Источник и фон заимствования очевидны.

К группе современных литовских слов, имеющих православно-русское происхождение, лингвисты относят слова: Velika (Пасха), Kalаdos (Рождество Христово; белорусск.: каляда, коляды), Krikаtas (Крещение), krikаtynos (крестины), kumas (кум). По-видимому, сюда же надо отнести rojas (рай).

Любопытно, что некоторые из таких слов сохраняют сейчас в литовском языке свое древнее русское значение, которое они со временем утратили или несколько видоизменили у себя на родине.

К таким словам прежде всего относится слово bajnyjcia (церковь). Сейчас никто из русских не назовет христианского храма «божницей». Между тем в глубокую старину так именно называли наши предки свои святыни. «Володимир поиде к божници к святому Спасу на вечернюю» (Ипатьевская летопись). «Приближися к дверем божничным» (Житие блаженного Андрея, Христа ради юродивого). «Исписаша божницю Антонову» (Новгородская Первая летопись). «А крест достоить целовати всем, кто лазить в божницю». «Принесуть в божницю (кутью)». «Лзе ли им в божнице быти?» «В божнице ставати» (Вопрошание Кириково).

То же самое касается литовских слов gavenia (пост), gaveti (поститься). Сейчас у нас словом «говение» обозначается подготовка к Причащению. В древней Руси значение этого слова было более узким и полностью совпадающим с его значением в современном литовском языке: «Пришедше в Петрово говенье» (Псковская летопись); «В лето 6910 во великое говение месяца марта» (Супрасльская летопись). Такое же первоначальное значение этого слова в русском языке подтверждается производными от него «заговляться», «разговляться», имеющими прямое отношение только к посту.

Наличие еще и сейчас в литовском языке таких слов, после свыше трехсот лет интенсивных влияний на Литву польского Запада, говорит о том, что православные влияния в языческой Литве отнюдь не были чем-то поверхностным, эпизодическим, неглубоким.

Если мы обратимся к памятникам литовского языка XVI, XVII, XVIII вв. (к сожалению, более ранних нет), то найдем там значительно больше подтверждений вышесказанному. В литовской речи сохранялись тогда еще такие слова, как Trajce (Троица), pravadai (проводы, радоница), viera (вера), zokonas (закон), griechas (грех), grieshnykas (грешник), neshcestyvas (нечестивый), kodyti (кадить), minychas (монах), prysega, prysiega (присяга), prisiegoti (присягать). Bajytis (божиться), swodba (свадьба), biesas (бес), gromata (грамота), dijakas (писец), nedila (неделя и в смысле «воскресенье», и в смысле «едмица»). Семидневная неделя пришла в быт литовцев вместе с христианством. Вплоть до XVIII века дни недели у литовцев носили такие названия: paldienikas, utarnikas, sereda, cietviergas, petnicia, subota».

Историк русской церкви В.А. Беднов писал, что «князья Гедемин и Ольгерд были женаты на русских княжнах (у первого – Ольга и Ева, у второго – Мария Витебская и Иулиания [Юлиания. – А.Ш. ] Тверская). Из семи сыновей Гедемина (1316–1341) четыре (Наримонт, Любарт, Кориат и Евнут) были крещены в православие; православными были и все двенадцать сыновей Ольгерда (1345–1377)».

Другой вопрос, что ряд литовских князей после Кревской унии с Польшей 1385 г. приняли католичество. Но тут следует сказать, что веру литовские князья меняли исключительно чтобы добиться тех или иных политических выгод. Что же касается удельных князей Гедеминовичей, сидевших по русским городам, то они практически все были православными. В XIV–XV веках в русской Литве появляются лишь отдельные католики.

Несколько иная ситуация сложилась в Червонной Руси на Волыни, захваченной поляками. В 1340 г. польский король Казимир Великий, воспользовавшись смертью правившего с 1336 г. Червонной Русью князя Болеслава Мазовецкого (родственника последнего галицкого Рюриковича Юрия II), занял своими войсками эту русскую область и приобщил ее к короне польской. Казимир пожаловал Червонной Руси полное самоуправление, удержал в ней все прежние законы и учреждения, весь выработанный здесь веками общественный строй и полную свободу исповедания по обряду восточной церкви.

В Густинской летописи под 6848 годом (1340 г.) говорится, что жители Львова сдались Казимиру Великому, «варуючи себе, абы в старожитной вере никто им николи ничого не чинил, еже Казимер обеща им… А потом сей Казимер крол, собрав сейм, на нем же рускую землю на поветы и воеводства раздели, и шляхту рускую единою волностю з полскими волностями совокупи и увтерди».

Важно отметить, что и тогда, вплоть до Сигизмунда III, инициатива гонений на православных всегда исходила из Рима и его агентов в Польше и Великом княжестве Литовском, а польские короли и великие князья литовские вынуждены были лишь подчиняться. Властители прекрасно понимали, что, разжигая меконфессиональную рознь и оскорбляя значительную часть своих подданных, они подрывают свое могущество.

Папа Бенедикт XII, узнав от самого Казимира Великого о подчинении Руси и о том, что король клятвенно обещал русскому населению во всем защищать его и хранить при его обрядах, правах и обычаях, 29 июня 1341 г. пишет краковскому епископу, чтобы тот освободил Казимира от данной им клятвы и тем самым дал ему возможность действовать свободно по отношению к православному населению Галицкой Руси.

Как видно из буллы папы Климента VI (от 14 марта 1351 г.), Казимир Великий, сообщая ему о подчинении русских областей, предлагал открыть здесь латинскую митрополию с семью епископскими кафедрами. Кафедры эти действительно основываются в Перемышле, Галиче, Холме и Владимире, но, за отсутствием в русских областях католиков, назначаемые на них епископы являлись только поминальными, епископами без паствы – и проживали в звании суффраганов при других, иногда в Германии и даже в Англии, кафедрах.

По свидетельству одного францисканца, в 1372 г. в Галицкой Руси не было ни кафедральных, ни приходских церквей, не было даже священников (католических), и среди массы неверных и схизматиков можно было найти лишь немного католиков. Но в 70-х гг. XIV века благодаря деятельности Владислава Ольгердовича, правившего Галицкой Русью с 1372 по 1379 г., католичество получает здесь прочную организацию. Деятельность его в этом отношении была настолько энергичной и полезной для католичества, что папа Григорий XI отзывался о нем с большой похвалой и в своей булле от 3 марта 1375 г. называет его «dux zelo christianae religionis inductus», то есть «прекрасным праведным католиком».

В 1370 г. Казимир Великий потребовал от константинопольского патриарха Филофея, чтобы тот дал для Галича особого митрополита на том основании, что Галич якобы «был престолом митрополии от века веков». Кандидатом в галицкие митрополиты польский король выставил какого-то южнорусского епископа Антония. В случае неисполнения патриархом его требований король грозил «крестить русских в латинскую веру». Филофей исполнил требование Казимира и, назначив Антония Галицкого митрополитом, временно подчинил его ведению и епархии Холмскую, Туровскую, Перемышльскую и Владимирскую.

Но вернемся к Литовской Руси, тут, повторяю, католиков было крайне мало.

В Городельском акте 1400 года, подтверждающем соединение польских и литовских земель, содержится дискриминация православных бояр и панов по сравнению с католиками. Однако русские историки несколько преувеличивают это. Так, православным панам не будут предоставляться гербы. Далее говорится, что в должности воевод и наместников «не будут выбираемы те, которые не исповедывают католической веры и не подчиняются святой римской церкви». Тут уже ограничение очень серьезное, если бы речь не шла только о двух городах Великого княжества Литовского – Вильно и Троки. Спору нет, города столичные и должности там престижные. Но в целом на Литовской Руси Городельский акт никак не отразился. Тем более что властями сей акт неоднократно нарушался. Причем, подчеркиваю, речь шла о Русской Литве.

А в Польше имели место отдельные эксцессы. Так, в 1412 г. король Владислав II (Ягайло) отнял в Перемышле прекрасную кафедральную церковь Святого Иоанна Крестителя, издавна принадлежавшую православным (построена еще Володарем Ростиславичем), и передал ее латинскому епископу: при этом были выброшены имевшиеся при ней гробы православных.

А вот в Великом княжестве Литовском тот же Ягайло 15 октября 1432 г. дал Гродненскому съезду литовских панов особый привилей, которым предоставлялось русским князьям, боярам и шляхте утешаться и пользоваться теми же самыми милостями, свободами, привилегиями и выгодами, которыми владеют и пользуются и литовские князья, бояре и шляхта, причем литовцы могут приобщать к полученным от поляков гербам и русских. Иначе говоря, по этому привилею православная шляхта Великого княжества Литовского получала теперь то же, что предоставлено было литовской шляхте католического исповедания предыдущими привилеями Ягайло.

А через две недели, 30 октября, тот же Ягайло распространяет права и вольности польской шляхты на духовенство, князей, панов и шляхту Луцкой земли (на Волыни) без различия вероисповедания как на католиков, так и православных.

Я боюсь наскучить читателю перечислением всевозможных привилеев, выдаваемых шляхте и духовенству польскими королями и великими князьями литовскими, но именно в борьбе за привилегии и состоял тогда конфликт между конфессиями. Князья, папы и ксендзы стремились получить как можно больше привилегий от государства, а православные князья, паны и попы старались получить не меньше, чем католики.

2 мая 1447 г., вскоре после принятия польской короны, Казимир дал (в Вильно) привилей «литовскому, русскому и жмудскому духовенству, дворянству, рыцарям, шляхте, боярам и местичам». Этот привилей замечателен тем, что им предоставлялись «прелатом, княжатом, рытерем, шляхтичам, боярам, местичом» Литовско-русского государства все те права, вольности и «твердости», какие имеют «прелати, княжата, рытери, шляхтичи, бояре, местичи коруны Полское», то есть население литовско-русских земель уравнивалось в правах и положении своем с населением коронных земель.

В начале 1499 г. киевский митрополит Иосиф предоставил Великому князю Литовскому Александру «свиток прав великого князя Ярослава Володимеровича», то есть церковный устав Ярослава Мудрого. В этом уставе говорилось о невмешательстве светских лиц и властей в суды духовные и в церковные дела и доходы, так как «вси тые дела духовные в моц митрополита Киевского» и подведомственных ему епископов.

20 марта 1499 г. великий князь особым привилеем подтвердил этот свиток. По этому привилею «мает митрополит Иосиф и по нем будущие митрополиты» и все епископы Киевской митрополии «судити и рядити, и все дела духовные справовати, хрестиянство греческого закону, подле тех прав, выпису того свитка Ярославля, на вечные часы». Все князья и паны «римского закона как духовные, так и светские», воеводы, старосты, наместники «как римского, так и греческого закона», все должностные лица городских управлений (в том числе и там, где есть или будет Магдебургское право) не должны чинить «кривды» церкви божией, митрополиту и епископам, а равно и вмешиваться «в доходы церковные и во все справы и суда их духовные», ибо заведование всеми ими, как и распоряжение людьми церковными, принадлежит митрополиту и епископам.

В городах, где введено было Магдебургское право (в Великом княжестве Литовском), православные мещане не отличались юридически от своих собратьев – католиков: жалованные грамоты короля городам на получение этого права требовали, чтобы половина радцев, избираемых мещанами, исповедовала латинство, другая – православие; один бургомистр – католик, другой – православный. Грамоты Полоцку (1510 г.), Минску, Новогрудку (1511 г.), Бресту (1511 г.) и другие подтверждают это.

Великие князья литовские и польские короли периодически раздавали новые имения православным иерархам. Так, Александр (теперь уже польский король) в 1504 г. дал епископу смоленскому Иосифу Солтану три имения в Бельзском уезде.

Как писал В.А. Беднов: «При возникавших часто недоразумениях, вследствие злоупотреблений правом патроната между епархиальными владыками и богатыми помещиками – патронами, Александр принимал сторону епископов. Так, Пинские князья Иван и Федор Ивановичи Ярославичи начали „новины вводити“ самостоятельно, без согласия и благословения своего епископа Туровско-Пинского владыки Вассиана, не только строили по городам и волостям церкви, но и назначали священников и распоряжались ими. Епископ жаловался на них князю, и последний запретил Ярославичам делать указанные своеволия, а всем обывателям Туровской епархии предписал, чтобы впредь никто не осмеливался, под опасением штрафа в три тысячи литовских коп, без воли и благословения владыки „церквей и монастырей закладати и будовати“, и вмешиваться вообще в церковные дела».

Однако тот же Беднов постоянно критикует польских королей и великих князей литовских за притеснения православной церкви. В чем же состояли эти притеснения? Ну, во-первых, в покровительстве католическому духовенству, в строительстве католических храмов, в создании монастырей и т. д. А во-вторых, в стремлении иметь в своих землях независимого от Москвы митрополита.

На самом же деле православные владыки в Литовской Руси с XIV века и до середины XVII века имели куда больше прав и привилегий, чем их коллеги в Московской Руси. А вот что касается симонии, то тут трудно сказать, кто держал пальму первенства – московские или литовские иерархи. Вот один характерный пример. В 1398 г. православный луцкий епископ Иоанн пообещал Владиславу II (Ягайло) 200 гривен и 30 коней, если король поможет ему получить галицкую митрополию.

Православные иерархи в Польше и Литве фактически стали полунезависимыми феодальными властителями (удельными князьями). Они владели десятками замков, имели свои частные армии, в том числе с артиллерией. При этом в отличие от светских магнатов они имели судебный иммунитет, то есть могли быть осуждены лишь судом православного митрополита.

Обычно, когда мы говорим о православном патриотизме, то имеем в виду исключительно русский патриотизм. Литва наряду с Польшей сегодня один из главных оплотов римского католицизма в мире. Католиками здесь называет себя подавляющее большинство населения. Но живут православные христиане и тут. Легко ли быть православным патриотом в стране победившего католицизма?

Не наша Родина

Православных в Литве не больше 150 тысяч, то есть около 5% от всего населения.

— Несмотря на нашу малочисленность, отношение к нам со стороны католического большинства и литовского государства доброжелательное, — рассказывает отец Виталий Моцкус, священник Литовской епархии РПЦ , литовец по национальности и настоятель единственного в стране литовоязычного православного прихода.

Литовское государство не вмешивается в жизнь Православной Церкви, возвращает ей имущество, отнятое советским правительством, а Церковь, в ответ, не вмешивается в политику, дистанцируясь и от русских, и от литовских политических партий. Такую «нейтральную» позицию избрал митрополит Хризостом (Мартишкин), с начала девяностых годов управляющий Литовской епархией РПЦ, или «Православной Церковью в Литве» — как епархия официально зарегистрирована в республиканских органах власти.

Прихожане в то же время совсем не обязаны так же строго блюсти нейтралитет, как центральная церковная власть.

— Мы все в нашей общине большие патриоты, но мы православные патриоты, — говорит про свой приход отец Виталий, имея в виду, конечно, литовский патриотизм. — Просто нужно различать в патриотизме политическую и собственно православную составляющую, — убежден он. — Вот российский император Николай Второй по отношению к Литве — руководитель оккупационного государства, которое притесняло литовскую культуру. Но это политика. А вот Николай Второй как страстотерпец — это уже Православие, и мы можем молиться ему и целовать его икону, что не значит, что мы перестанем негативно оценивать его политическую деятельность с точки зрения литовской истории.

Удивляться тому, что для литовского патриота русский патриот зачастую оказывается «оккупантом», не приходится: наши страны немало воевали друг с другом. В XVII веке Речь Посполита — союзное государство литовцев и поляков — почти захватила Московию, а на рубеже XVIII и XIX веков Россия поглотила и Литву, и Польшу. Похожие проблемы были и у русских с русскими же в XII веке: благоверный князь Андрей Боголюбский штурмовал Новгород и покорил бы и разграбил город, если бы от его дружины не спасла столицу северной Руси сама Пресвятая Богородица, как об этом гласит «Сказание о битве новгородцев с суздальцами». Векторы государственного патриотизма редко бывают сонаправлены.

За многовековую историю Литвы нам известно совсем немного имен православных литовцев, но среди них четверо святых: Виленские мученики, пострадавшие за веру в XIV веке при князе Альгирдасе (Ольгерде), и правитель Нальщанского удела Даумонтас (Довмонт), ставший впоследствии псковским князем, прославленный Русской Церковью как благоверный. Православие для Литвы считается традиционной конфессией (наряду с католицизмом и иудаизмом) — на литовской земле оно появилось в XIV веке, когда в состав средневековой Литвы вошли православные земли западной Руси. В многонациональном славяно-литовском великом княжестве, до Люблинской унии с Польшей, большинство населения исповедовали Православие. Но «титульной» нацией сегодня Православие воспринимается как конфессия русско-белорусского «меньшинства». — — В Литве есть такой стереотип, что литовцы — это католики, потому что молятся по-литовски, а русские — православные, потому что они молятся по-русски. Я и сам так когда-то думал. Пятницкая община призвана сломать этот «национальный» стереотип, — признается отец Виталий Моцкус.

Трудности перевода

Идея служить на национальном языке возникла в начале двухтысячных, когда некая прихожанка после праздничного богослужения в виленском Свято-Духовом монастыре протянула отцу Виталию конверт: «Возможно, вам будет интересно». В конверте оказалась копия изданного 1887 году по благословению Синода литовского перевода литургии свт. Иоанна Златоуста. Это был первый опыт перевода богослужения на литовский за тысячелетнюю историю существования Православия в Литве. Проект литовского богослужения, предложенный отцом Виталием, понравился владыке Хризостому, но литургию синодального периода пришлось переводить заново — дореволюционный вариант текста оказался негодным с точки зрения языка и терминологии. Церковная лексика, традиционно в литовском языке католическая, не всегда отражает специфические для Восточной Церкви реалии, в том числе и богослужебные. (Например, с литовского altorus — адекватно на русский можно перевести как «престол», а то, что в русском языке обычно называется алтарем, по-литовски звучит presbiterium — что отражает устойчивые названия в католической традиции.) К 2005 году отец Виталий, сверяя по греческому тексту, английскому и некоторым другим переводам, заново перевел Литургию Иоанна Златоуста, третий и шестой часы. Позже появилась Пасхальная всенощная, служба Троицы. Кроме того, последования крещения, панихида, молебен — из Требника. Малый домашний молитвослов с вечерними и утренними молитвами, правилом ко причастию и благодарственными молитвами. Миней пока нет, но готовится перевод воскресной всенощной и Октоиха. Готовясь к службе, батюшка каждый раз переводит тропари святых, выпадающие на воскресный день (служат в Пятницком храме пока только по воскресеньям).

Часть «пятницких» прихожан — дети от смешанных литово-русских браков, они ходили раньше в обычные русскоязычные приходы, но не понимали богослужения, потому что, как и большинство литовской молодежи, уже плохо владеют русским, а тем более церковнославянским. Впрочем, проблемы с языком есть не только у молодежи: одна пожилая русская женщина, которая в раннем детстве потеряла родителей и воспитывалась в литовском детском доме, практически забыла русский язык, которому ее учили родители, но продолжала считать себя православной христианкой. Всю жизнь она ходила в католический храм, но не причащалась там, желая умереть в лоне Православной Церкви. Появление литовоязычной общины для нее оказалось настоящим чудом.

— Несмотря на то что она живет в ста километрах от Вильнюса, что по нашим меркам почти треть страны, — поясняет отец Виталий, — бывает эта прихожанка в Пятницком храме не реже раза в месяц и причащается со слезами на глазах.

Но есть и такие, кто по-русски и поздороваться не умеют толком. Их в Церковь привело Православие само по себе, вне связи с семейными традициями или происхождением.

— Литовское богослужение впервые за многовековую историю Литвы позволит причаститься православной традиции литовцам, в полноте сохраняя их национальную самобытность, которая невозможна без языка — говорит отец Виталий.

Православие с литовским акцентом

Пятницкая община отца Виталия Моцкуса заметно моложе большинства русскоязычных приходов Вильнюса. Большинство прихожан студенты и служащие в возрасте от 30 до 40 лет.

— И это все серьезные люди, — подчеркивает настоятель священник Виталий Моцкус, — они очень ответственно относятся к богослужению: не ходят и не разговаривают на службе. Сказывается влияние католического опыта. На мессе не принято даже кашлять, в Литве католики для этого выходят из храма. А наши литовоязычные прихожане родились и выросли в литовской культурной среде, вот и привносят в церковную жизнь что-то свое, литовское по менталитету.

От знаменитого Свято-Духова монастыря, оплота русского Православия в Литве, до Пятницкого храма около 15 минут пешком по старинным виленским улочкам. Отец Виталий ведет нас мимо красно-черепичных кварталов старого города к храму. На улице его сложно отличить от прохожих: православные батюшки в Литве не носят ряс в повседневной жизни, как и католические, чаще — свитер-брюки, пиджак или куртка, если холодно. Сам храм одновременно и русский, и византийский по формам, с плоским греческим куполом. Низким иконостасом отгорожен только центральный неф: ризница и жертвенник справа и слева от алтаря, хотя и подняты на солею и сообщаются с алтарем арками, от храма не закрыты. Все из соображений экономии места. Внутреннее пространство за вычетом притвора и алтарной части крохотное.

— Даже на престольный праздник здесь не собирается больше 50 человек, а постоянных прихожан около тридцати. Для Литвы это типичный размер провинциального городского прихода, так что всем желающим места хватает, — говорит отец Виталий.

Возможно, когда-нибудь появится и национальная литовская православная традиция (зародыш ее можно угадывать в чертах Пятницкой общины) — так же как сложилась когда-то, на перекрестке русской и западной церковных культур, американская или английская. Но говорить об этом еще рано: «Это лет через пятьсот», — смеется отец Виталий.

Типичные православные литовцы — те, кто зашел в храм посмотреть на необычное «восточное» богослужение и остался навсегда.

— Среди католиков Литвы давно сложилось мнение, что православные хорошо молятся, — объясняет о. Виталий. — Многие католики приходят помолиться в православный храм после мессы и причастия, это здесь распространенная практика. Католические священники им не запрещают так делать, а иногда и сами заходят. Виленская католическая семинария, к примеру, когда ее студенты изучают литургию святого Иоанна Златоуста, полным составом приходит на службу. Некоторые прихожане и католические монахи тайком даже причащаются за православной литургией, тем более что после Второго Ватиканского собора им разрешено в крайних случаях причащаться у православных. Так что с католиками у нас мир. И среди них есть те, кто приходит не просто в православный, а именно в Пятницкий храм, потому что услышал о «литовской православной литургии» и решил посмотреть, что это такое. Эти люди хотят стать православными, но для этого им совсем необязательно становиться русскими. Для Литвы Православие — не чужая вера, и православные были здесь всегда. Мы украшаем своей верой нашу страну, которую любим, ее историю и культуру, — убежден отец Виталий.

Положение православных в Литве при Кашмире значительно ухудшилось, при нем совершилось окончательное разделение Русской Церкви на две митрополии.

После смерти Сигизмунда Кейстутовича (1440) великим князем Литовским был избран сын Ягайло юный Казимир (IV). Поляки провозгласили Казимира польским королем, и опять оба государства объединялись под одной короной.

Положение православных в Литве при Кашмире значительно ухудшилось, при нем совершилось окончательное разделение Русской Церкви на две митрополии.

Казимир ласково принял изменника митр. Исидора, а также содействовал укреплению в Литве на кафедре ученика Исидора - Григория. Для быстрейшего насаждения католицизма Казимир вызвал из Польши латинских монахов-бернардинов, православным же запретил строить новые храмы и починять старые.

Со времени Казимира Литва династически соединилась с Польшей.

После Казимира IV на литовско-польский престол сел сын его Александр. Александр женат был на дочери Московского князя Ивана III Елене. Елену, вопреки данным при браке Александром обещаниям, окружило латинское духовенство, не дозволив ей даже иметь при себе православного духовника. А что говорить уже о простых православных!

Московский князь вступился за свою дочь и за православных западноруссов и пошел войной на Литву. Потеряв часть территорий, паны присмирели.

Но потери продолжались и при следующем короле Сигизмунде I. В 1514 г. Василий Иванович от Литвы отнял Смоленск (в память этого события построен Ново-Девичий монастырь в Москве).

При Сигизмунде I в Вильно в 1509 г. состоялся собор западнорусских епископов под председательством достойнейшего Литовского митрополита Иосифа Солтана. Собор выступил против вмешательства светских лиц в церковные дела, осудил так называемое право "подавания". В силу исторически укрепившегося патроната, короли и магнаты имели право "подавания" высших церковных должностей лицам, часто не имеющим никакого отношения к Церкви, -панам, гражданским чиновникам, выслужившимся чем-нибудь перед королем. Вследствие этого епископские кафедры были заняты часто людьми недостойными, не заботившимися о защите прав Церкви. Решения Виленского собора, однако, не были приведены в исполнение.

Сигизмунд I терпимо относился к православным в Литве. Но нельзя этого сказать по отношению к Галиции.

Галиция одной из первых русских земель в 1349 г. стала жертвой Польши. Давно ужо в Галиции (1420 г.) упразднена была епископская кафедра, и православные оставались без епископа, а управляли епископией наместники. Сигизмунд дал право назначать наместника для Галиции католическому Львовскому епископу. После этого положение православных здесь похоже стало на положение христиан в Турецкой империи. Священникам запрещалось ходить по городу со св. Дарами к больным, провожать покойника в облачении. Притеснения и обиды понудили православных восстать для защиты своей воры. Старанием Иосифа Солтана, Львовского братство и кн.

Константина Ивановича Острожского Галицкая епархия была поставлена в непосредственную зависимость от Киевских митрополитов, отчего и последние с этого времени (1509 г.) стали титуловаться Киевскими и Галицкими. Со временем православные добились восстановления Галицкой епископии. Первым епископом тогда был поставлен (в 1539 г.) архимандрит Макарий Тучапский.

ПРАВОСЛАВИЕ В ЛИТВЕ ПРИ СИГИЗМУНДЕ II АВГУСТЕ (1548-1572)

Соединение Литвы с Польшей было нежелательным для русских и литовцев, поэтому последние еще при жизни Сигизмунда I провозгласили великим князем Литовским 9-летнего сына Сигизмунда I - Сигизмунда II Августа. Но поляки не замедлили провозгласить королевича и наследником польского престола. Положение поэтому не изменилось. Литовцы добились лишь тогда утверждения Сигизмундом I "Статута" Литовского государства. По этому "Статуту" поляки считались в Литве иноземцами, не имели права покупать имения и т.п. На доле сталось иначе. Вслед за этим Сигизмунд 1 начал захват русских земель. Жене своей, итальянке Боне, отдал королевские имения в Кременце, Луцке, королевские любимцы и родственники заселили всю Западную Русь. Польское влияние в Литве таким образом усилилось.

Заняв престол, Сигизмунд Август вначале относился к православным веротерпимо. Он отменил даже постановление Городельского сейма (1413 г.), по которому "схизматики" лишались права занимать высшие должности.

Но вскоре Сигизмунд II отдал себя в руки латинян. Сигизмунд II был бездетным. Образованные украинцы и белоруссы вели тайные сношения с Москвой по поводу соединения Литвы с Московским княжеством - все это заставило поляков и Сигизмунда II заключить такую унию Польши с Литвой, которая означала бы полное слияние двух государств в одно. Такая политическая уния и была объявлена на Люблинском съезде в 1569 г.

Эта уния открыла католикам и польским феодалам доступ на Украину. Литовско-русские земли привлекали собой алчную шляхту. Украина и Белоруссия стали теперь ареной польско-шляхетского колонизаторского наступления. Политическая уния Литвы с Польшей была закончена. Теперь осталось католикам осуществить еще религиозную унию Православной Церкви с Римской Церковью. После Сигизмунда Августа польский престол стал избирательным. На престол стали восходить короли иноземцы (Генрих Французский, Стефан Баторий), при самом избрании обязывавшиеся поддерживать в Польше католическое вероисповедание.

РАСПРОСТРАНЕНИЕ В ПОЛЬШЕ И ЛИТВЕ ПРОТЕСТАНТИЗМА

После заключения политической унии между Литвой и Польшей католики принялись за осуществление унии религиозной. На деле, однако, свои планы папистам удалось не скоро осуществить, причиной чему было протестантство, которое чуть было совсем не уничтожило католичество в Польше. Латинянам поэтому пришлось сначала вести борьбу с протестантами.

Протестантство начало проникать в Польшу и Литву в первой половине ХVI в. Почти все польско-литовские аристократы образование получали в западноевропейских университетах, где и знакомились с протестантскими идеями. Очень способствовали распространению в Литве и Польше протестантства немцы-колонисты, род литовских князей Радзивиллов, владевших чуть не половиной Литвы, а также веротерпимость Сигизмунда Августа и его брак с Варварой Радзивил. Протестантские проповедники заполнили всю Польшу и Литву, строили здесь свои кирхи, заводили школы и типографии. Протестантство стало "модною верою" как в Литве, так и в Польше. Монастыри пустели, в протестантство переходили целые приходы вслед за своими пастырями. Ксендзы спешили жениться, принял протестантство и женился даже один бискуп. В Литве остались католическими только шесть приходов. Некоторые же из католиков, хотя и не принимали протестантства, но под влиянием протестантских идей советовали очистить католицизм, оторвать его от Рима и образовать польскую национальную Церковь.

Но протестантство, возникшее как протест против Рима, оказывало влияние и на православных. В некоторых мостах на Волыни основались протестантские школы, в 1562 г. в Несвиже издан был кальвинский катехизис. К протестантам пристали изгнанные из Северо-Восточной Руси ученики еретиков Бакшина и Косого.

Однако, опираясь исключительно на разум, протестантство не могло утвердиться среди православных, которые истину восприняли не холодным рассудком, а сердцем. Во-вторых, протестантство скоро поделилось на множество толков и этим ослабло, и, в-третьих, католичество, ужасаясь своего распада, вызвало для борьбы но только с протестантством, но и с православными так называемый орден иезуитов. Иезуиты оказались сильным орудием в руках папы, они сумели быстро уничтожить протестантство, но они явились и самым сильным, самым опасным врагом для православных.

ОРДЕН ИЕЗУИТОВ

Орден иезуитов основан в 1540 г. испанцем Игнатием Лойолою. Орденами в Католической Церкви назывались такие монашеские сообщества, где, кроме обычных монашеских обетов, давались еще особенные обеты. Так, последователи Лойолы, называвшие себя иезуитами (от лат. - Иисус, отсюда и название "иезуиты" - последователи Иисуса), главным своим обетом и целью поставили распространение по всему миру власти Католической Церкви.

При достижении этой цели иезуиты не брезговали никакими, даже аморальными, средствами, согласно своему лозунгу: цель оправдывает средства.

В 1563 г. иезуиты были вызваны в Польшу и Литву для борьбы с протестантством. Иезуитов в Литве встретили враждебно. Но хитрые иезуиты смягчили вражду народа к себе. Они действовали очень осторожно, вели скромный образ жизни, благотворили бедных и заявляли, что их цель просветительная. Они заводили бесплатные школы, устраивали пышные религиозные процессии, диспуты и т.д.

Укрепившись, иезуиты повели борьбу с протестантством, а справившись с протестантизмом, обратили внимание и на православную Церковь.

Правительство иезуитам покровительствовало, и они утвердились во всех городах Польши и Литвы, имея там свои костелы, монастыри и школы. В Вильно в 1570 г. основана была иезуитская коллегия (с 1578 года - академия), во главе которой стоял ученый иезуит Петр Скарга.

Курс академии обнимал низшее и высшее образование. По своим главным предметам он делился на классы:

1. Инфиму

2. Грамматику

3. Синтаксиму

4. Пиитику

5. Риторику

6. Философию

7. Богословие.

Преподавание здесь велось, конечно, на латинском языке.

Из питомцев своих иезуиты делали фанатиков католицизма.

На воспитание иезуитам отдавала своих детей вся русская и литовская знать, готовя этим будущих отступников от всего родного и православного.

Подготовив таким образом почву, иезуиты начали вести пропаганду унии. Эта пропаганда велась устно и при помощи апологетико-полемической литературы. Следует упомянуть книгу П.Скарги "О единстве Церкви", которую не без цели иезуит посвяти кн. Константину Острожскому.

Кроме Скарги, в пользу католичества действовал в Литве еще известный иезуит Антоний Посcевин, который остановился здесь после своей неудачи в Москве. По его предложению в Вильно была основана в 1582 г. семинария для русских.

Последние годы правления Стефана Батория были ознаменованы новым насилием со стороны польского правительства и иезуитов над православными.

Согласно булле Григория ХIII от 13-24 февраля 1582 г., в католических государствах вводился григорианский календарь. Баторий, по просьбе иезуитов, издал универсал, повелевающий признавать новый календарь всеми подданными. Варварское введение этого календаря, достойное средневековых инквизиторов, вызвало волнение среди православных, которые, повинуясь вселенскому патриарху, а не папе, праздновали праздники по старому стилю. Иезуиты тогда стали врываться в православные храмы, прерывать богослужения и насильственно заставлять принять новый стиль.

В 1586 г. по стараниям иезуитов на престол был избран их воспитанник Сигизмунд III, человек слабого характера. Иезуиты теперь не замедлили шире развернуть пропаганду унии, так как находили во всех своих действиях поддержку и содействие своего питомца-короля, тем более, что Скарга был духовником Сигизмунда III.

ВНУТРЕННЕЕ СОСТОЯНИЕ ЗАПАДНО-РУССКОЙ ЦЕРКВИ И ПОЛОЖЕНИЕ ЕЕ В ПОЛЬСКО-ЛИТОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ В КОНЦЕ ХVI ВЕКА

В силу исторических обстоятельств западноруссам и Западно-Русской Церкви пришлось соприкоснуться с католичеством и западной культурой. Это, безусловно, повлияло на жизнь и культуру православного населения Западной Руси и жизнь Церкви. Такому влиянию подверглись прежде всего русская шляхта и высшая иерархия. Русские и литовские князья, восприняв западную культуру, прельщаемые выгодами, стали переходить в латинство, отрываться от своего народа, стыдиться своей родной воры, родного языка. Русская знать стала чуждаться и своего Духовенства. Им приятнее побывать в общество с образованным иезуитом - опрятно и щегольски одетым в красивую сутану, чем сидеть вместе с православным священником, не умевшим щеголять иезуитскою ученостью, отсталым, косматым, хотя исполненным благородства и любви к своей вере, к своему народу.

Авторитет церковной власти поэтому постепенно стал падать. К тому же гражданская власть начала вмешиваться в церковные дела, вследствие этого иерархия искала покровительства у власти светской, церковно-иерархические должности стали заниматься людьми недостойными, наступил упадок нравственности среди духовенства.

Почвой, на которой образовались эти отношения между светской и духовной властью, был так называемый патронат. Патронат, или ктиторство, является делом усердия благочестивых православных вельмож, которые, строя на собственные сродства храмы и монастыри, делались патронами этих церквей и монастырей, а место с тем приобретали некоторые права, например, право подавания, право рекомендации известных лиц на должности настоятелей церквей и монастырей, право управления и право суда.

Этот патронат имел очень важное значение в деле защиты прав Церкви, но со временем он стал приносить лишь вред для Церкви, в особенности тогда, когда патрон изменял православию. бравом патроната начали злоупотреблять, князья продавали свои храмы и монастыри, дарили, променивали.

Это право подавания присвоили себе польские короли. Сигизмунд-Август и Баторий расширили свою власть до того, что сами назначали на епископские кафедры своих кандидатов, коим давали эти должности в награду за добрую гражданскую и военную службу. Когда не хватало протекций, желанная должность достигалась при помощи звонкой монеты. Владыками становились лица, не имеющие богословского образования, ищущие удобств жизни, люди низкой нравственности, ведущие светский образ жизни и не думающие о защите прав Церкви.

А что говорить о низшем духовенстве? Они были жертвами произвола своего пана и находились на положении панских хлопов. Образование и нравственность низшего духовенства тоже стояли низко. Слово Божие не проповедовалось, многие из пастырей были двоеженцами, и не удивительно, ибо и сами владыки не выше стояли своего подвластного духовенства.

Упадок нравственности наблюдается и в монастырях. Монастыри нередко находились в руках людей, которым король давал во владение монастыри за заслуги пород правительством. Эти светские "настоятели" жили в монастырях вместо с женами и детьми и меньше всего заботились о том, чтобы монахи придерживались правил монашеской жизни.

Такое бедственное состояние Церкви зависело от бесправного положения ее в государстве. Пребывавший на Руси грек Аркадий вот как говорит об этом плачевном положении Церкви: "кто за владык и за бедное духовенство, за попов бедных слово сказал, когда их оскорбляли и имущество церковное отнимали? Попов бедняжек в простых холопов обращали, некоторые с плугом на работу к панам своим ходить должны, терпеть притеснения, побои, заключения. Кто о них и на каком сейме заступался?"

Все внешние притеснения Церкви и внутреннее расстройство церковной дисциплины ослабляли православную Церковь. Всем этим и желали воспользоваться иезуиты в целях подчинения православной Церкви Риму.

Но в то же самое время в недрах православной Церкви зарождалась могучая сила, спасшая свою веру от разрушения и гибели. Этой силой были церковные братства.

ЦЕРКОВНЫЕ БРАТСТВА И ИХ ПАТРИОТИЧЕСКАЯ И РЕЛИГИОЗНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Православно-русский народ, в силу исторических обстоятельств поставленный лицом к лицу перед чуждою польской властью, не встретивший себе естественной, казалось бы, поддержки в своем высшем духовенстве, оставленный своими князьями, стал сам искать способов к спасению своей Церкви, тесно сплачиваясь в союзы - братства.

Братства возникли на Руси еще в ХIV-ХV вв., но они носили вначале светский характер, будучи ремесленными цехами. Каждое такое братство имело свой особый устав, начальников и казну.

Борьба православных с протестантством, а затем латинством придала братствам религиозный характер. На своих собраниях братства стали советоваться о мероприятиях, касающихся защиты интересов Церкви, о нуждах просвещения, о школах, типографиях. Братства очень быстро стали распространяться во всех большее городах Западной Руси. Эти-то братства первые понесли на себе тяжкое иго насилий, отстояли русскую народность.

Первым по времени основания нужно считать Львовское братство (1439 г.), окончательное свое устройство оно получило в 1585 г., когда Антиохийский патриарх Иоаким утвердил его устав. Прибывший через два года патриарх Константинопольский Иеремия расширил права этого братства, выделив его из-под власти епископа.

По образцу Львовского братства устраиваются братства в Вильно, Бресте, Минске, Киеве, Луцке, Пинске и других городах. Некоторые братства были ставропигиальными. Епископ в таких случаях ставился под контроль братства, которое следило за всеми его действиями и доносило об этом Константинопольскому патриарху.

К братствам принадлежали все сословия, но исключая православных вельмож и дворян. Благодаря такой сплоченности, русские сумели оградить чистоту православия, несмотря на сильную иезуитскую пропаганду.

Одной из главных черт деятельности церковных братств была их забота о народном просвещении. Нужно было противопоставить католическому образованию свое образование. С этой целью братства заботились об учреждении школ и типографии. Правда, в ХV в. на Руси были школы при церквах и монастырях, но они не могли дать отпор таким сильным течениям, как протестантство и иезуитство.

Испытывалась нужда в образованных проповедниках, деятелях, необходимо было отвлечь православное юношество от иезуитских школ, а поэтому нужно было открыть свои школы. Испытывалась нужда в литературе полемического характера, богослужебных книгах, а для этого нужно было учредить свои типографии.

Особенную услугу братствам в этом деле оказывали русские православные вельможи, из которых нужно упомянуть кн. Константина Константиновича Острожского.

В 1577 г. он заложил в Остроге высшую школу - академию, которая превосходила даже Виленскую иезуитскую академию. Острожская академия - это вообще первая высшая школа на Руси. Кроме языков славянского, греческого, латинского и польского, там преподавались: богословие, философия, риторика, поэзия, диалектика, история, медицина и естественные науки. Ректором Острожской академии был известный Герасим Смотрицкий.

Примеру Острожского последовал кн. Юрий Олелькович, основавший училища в Слуцке. По образцу Острожской школы, стараниями братств, были заложены школы во Львове (1536), Вильно (1585), Могилеве (1590), Минске (1613), Луцке (1620) (см. "Ж.М.П.", 1948, 10.) и др.

В конце ХVI в. существовало уже около 15 братских школ.

Одновременно со школами возникли типографии. Бежавший из Москвы первопечатник диакон Иван Феодоров устроил типографию в Заблудове при содействии гетмана Ходкевича (православного литвина), затем во Львове, где в 1573 г. была напечатана первая славянская грамматика, а из Львова был приглашен кн. Острожским в Острог, где тоже устроил типографию, в которой напечатал в 1581 г. первую на Руси Библию.

Напечатав Библию, Феодоров возвратился опять во Львов. Находясь в нищете, в конце своей жизни он заложил свой типографский завод еврею за 411 злотых. Львовское братство потом купило эту типографию у еврея за 1500 злотых.

В то же время Виленское братство тоже устроило при своей школе типографию. Была заложена типография в Дермани (близ Острога) при монастыре. В этих типографиях печатались богослужебные книги, учебники, книги религиозно-нравственного содержания, особенное же место занимали книги апологическо-полемического содержания.

Защитники православия получили теперь возможность посредством печатного слова дать ответ иезуитским нападкам на православие. Посредством печатных трудов православные деятели призывали русский народ к борьбе за свою религиозную и национальную независимость.

Религиозно-патриотическая и просветительская деятельность церковных братств имела громаднейшее значение для Церкви в Юго-Западной Руси не только в свое время, но и для последующей истории.

ПОСЕЩЕНИЕ ЗАПАДНО-РУССКОЙ ЦЕРКВИ КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИМ ПАТР. ИЕРЕМИЕЮ

Большое значение для Юго-3ападной Церкви имело посещение Литвы патриархом Константинопольским Иеремиею II. Православные, ведя борьбу с внешними и внутренними врагами, не раз просили Константинопольского иерарха, от которого канонически зависела Западно-Русская Церковь, помочь им в тяжелом положении.

В 1589 г. Иеремия, возвращаясь из Москвы, где в январе этого года поставил патриархом Иова, остановился на некоторое время в Юго-Западной Руси, чтобы заняться благоустройством Церкви. Патриарх низложил некоторых недостойных лиц из владык и духовенства, предоставил большие права церковным братствам и утвердил их уставы.

В числе низложенных владык был и Киевский митрополит Онисифор Девочка, который до принятия сана был вдовцом после смерти своей второй жены. На место низложеного поставлен был, с рекомендации кн. Острожского и других православных лиц, минский архим. Михаил Рогоза. Выбор, однако, оказался неудачным. Церковь находилась в опасности и нуждалась в искусном кормчем. Рогоза же был человеком хотя и добрым, но слабохарактерным, склонным служить двум господам.

Иеремия был в Литве почти весь 1589 год. Все это время он не переставал трудиться для благоустройства Русской Церкви. Он обличал русское духовенство, укорял, грозил, низлагал недостойных. Но Иеремии трудно было исправить все нестроения в короткий срок.

Патриарху, однако, нужно было опешить в Константинополь. Чтобы упрочить положение Церкви в Литве, если бы даже и сам митрополит склонен к унии, Иеремия поставил Луцкого епископа Терлецкого своим экзархом.

Кирилл Терлецкий, происходивший из дворян, выделялся из всего епископата своей образованностью и ревностью. Умный и деятельный Терлецкий, вступив на Луцкую кафедру, скоро сумел навести здесь дисциплину и порядок. Однако и Терлецкий, подобно Рогозе, впоследствии изменил православию. Несчастные обстоятельства так складывались, что многие не твердые в вере православные, обессилев в борьбе или поддавшись обещаниям, изменили своему родному православию.

Низложение недостойных иерархов не уничтожило церковного расстройства. Испорченную иерархию нельзя было уже оздоровить. Более верным средством к ликвидации беспорядков было другое мероприятие патриарха - расширение прав церковных братств. Правда, этим тоже были недовольны некоторые владыки, например, Львовский еп. Гедеон Болобан, так как Львовское братство изымалось из-под власти Гедеона.

Недоволен был и Михаил Рогоза, ему не нравилось назначение патриархом экзарха. Недовольство владык начало проявляться особенно по отъезде Иеремии, так как правительство стало стеснять их в правах.

В это время усиливают пропаганду иезуиты, появляется труд Скарги "О единстве Церкви", где Скарга предлагает православным выход из трудного положения - унию; владыки православные, обещает Скарга, получат тогда те права, что и бискупы.

ПОДГОТОВКА УНИИ

После отъезда патриарха Иеремии митрополит и епископы действительно стали усердно заботиться о благоустройстве Церкви. В 1590 т. с этой целью созван был даже собор в Бресте.

Однако польское правительство после отбытия патриарха начинает еще больше преследовать православных. В это время луцким старостой Симашком повергся позорному заключению в праздник Пасхи Кирилл Терлецкий. Подверглись нападениям владения Львовского владыки (Жидичинский монастырь), а также Пинского епископа. Православные архиереи, хотя и собирались на соборы, где говорили о защите православной Церкви, но между этими соборами вели тайные соглашения на унию.

Инициаторами унии были Кирилл Терлецкий и Владимирский епископ Ипатий Попей. Они, боясь народа, не говорили открыто о своем замысле, а тайно старались склонить к унии всех западно-русских епископов и, главное, митрополита. Непостоянный митр. Рогоза поддался увещаниям изменников, но он боялся, подобно Поцею и Терлецкому, говорить открыто об унии, т.к. православные вельможи и церковные братства выступили бы против унии, чем помешали бы осуществить эти коварные планы.

Разумеется, что особенно заинтересованы были в унии иезуиты и польское правительство. В 1594 г. сам король Сигизмунд III, назначил Терлецкого и Поцея в качестве уполномоченных к поездке в Рим для заключения акта унии. К половине 1595 г. оба епископа собрали, наконец, подписи на унию с русских епископов (Перемышльского, Львовского, Холмского, Пинского и Кобринского) и поехали в Рим.

Православные, узнав о замышляемой унии, взволновались. Кн. Острожский разослал послание ко всем православным, в котором унию называл изменой православию, а епископов, подписавших унию, сравнивал с Иудой.

Встревожившись этим, Львовский епископ Гедеон Болобан отказался от унии, указывая, что его обманул Луцкий епископ. Отказался от унии и Перемышльский епископ.

Обеспокоился и митрополит, но стать на сторону православных у него не хватало мужества, и он стал утверждать, что Луцкий и Владимирский епископы действуют без его ведома. Однако, участие митрополита в унии было всем известно, и его словам никто не верил.

Терлецкий и Поцей были приняты папой Климентом VIII очень ласково. Но условия унии, предложенные русскими епископами, не удовлетворяли иезуитов и папу, а поэтому Климент заставил подписать делегатов новые условия унии, согласно которым признавались все католические нововведения ("и от Сына", главенство папы, учение о чистилище и др.).

В память этого события была выбита медаль о надписью (на восприятие русских).

ОТНОШЕНИЕ ПРАВОСЛАВНЫХ К ЗАМЫШЛЯЕМОЙ УНИИ

Наконец-то попытка латинян ввести унию в Юго-3ападной Русской Церкви на этот раз удалась: юго-западные православные епископы вместе с митрополитом подписали унию с Римской Церковью.

Но не легка была уния в простом народе. Весть о поездке Поцея и Терлецкого в Рим и о самовольных их уступках папе вызвала всеобщий протест среди православного духовенства и мирян.

Православные вельможи, церковные братства собирались и переписывались между собой, готовясь подавить унию раньше ее объявления. Народ осуждал всех иерархов, отказывая им в повиновении. Князь К.Острожский сообщил обо всем случившемся вселенскому патриарху. Все православные ожидали теперь патриаршего экзарха, который бы низложил изменников. Магистраты наполнялись протестами против унии. С церковной кафедры раздавались слова, призывающие к защите православия.

В это время своими проповедями прославились львовские дидаскалы Стефан Куколь (псевдоним Зизаний) и его брат свящ. Лаврентий. В этих проповедях резко обличались латиняне и изменники православия. Проповеди Стефана Зизания печатались в братской типографии в Вильно и рассылались среди народа. Вместе с Зизанием не переставали с амвона призывать православных к твердости в вере и другие священники.

Кн. Острожский на заседании сейма произнес сильную речь, полную жалоб за религиозные притеснения русских.

На борьбу с унией еще до Брестского собора выступили все церковные братства. Во Владимиро-Брестской епархии члены братства перестали даже ходить в церковь и слушаться своего владыки- изменника.

Наряду с церковными братствами в борьбе за православие приняло участие еще одно сословие - казаки. Братства, имея нравственную силу и влияние на православных, не имели военной силы для неравной иногда борьбы с врагом, и здесь предложили свои услуги казаки.

Казачество образовалось под влиянием борьбы с феодально- крепостническим гнетом, а также борьбы с турками и татарами. В начале ХVI в. оно представляло из себя уже значительную силу, в 60-х гг. этого века получила значение знаменитая Запорожская Сечь.

В казачество вступали люди обездоленные, обиженные панами, а поэтому казаки живо откликались на утеснения своих собратий. После Люблинской 1569 г. унии казачество решительно выступило на защиту православных от притеснений католиков и униатов. Здесь борьба за веру совпала о борьбой за права крестьянства. Ополяченное русское дворянство ставало все более чуждым для народа, защитниками которого теперь были казаки, столкновения между казаками и дворянством принимали более острую форму.

Так, перед Брестской унией в 1593 г. вспыхнуло казацкое восстание под водительством гетмана Ф.Косынского, окончившееся, однако, неудачно. Косынскому суждено было первым быть принесенным в жертву за православие: в Бресте поляки замуровали его живым как бунтовщика.

В момент введения унии в 1595 г. вспыхнуло казацкое восстание под водительством гетмана Северина Наливайко и казацкого полковника Лободы. Северин Наливайко - брат Дамиана Наливайко, придворного священника кн. Острожского, славившегося своей ученостью и защитой православия.

С.Наливайко успел овладеть Луцком, где был главный зачинщик унии Терлецкий, но Наливайко и Лободу постигла та же участь, что и Косынского. Их приманили в Варшаву будто для договора и там вместе о другими казацкими послами "умертвили поносною смертью".

Так расправлялось польское правительство с защитниками православной прародительской веры. Но это было лишь началом тех бедствий, являющихся плодом ненавистной всем православным унии.

БРЕСТСКАЯ УНИЯ

В конце 1596 г. для введения унии собрался в Бресте небывалый многолюдный и торжественный собор. На собор прибыло два патриарших экзарха - Никифор от Константинопольского и Кирилл Лукарис от Александрийского патриархов.

Из православных архиереев на собор прибыли: митрополит Сербский Лука, еп. Перемышльский Михаил и епископ Львовский Гедеон, затем много представителей с Востока, а также съехалось множество русских священников и монахов числом свыше 250. Явилось на собор и много мирян, государственных сановников, депутатов от воеводств и от 14 церковных братств.

На униатской стороне оказались митрополит и 4 епископа. Кроме этих лиц, униатский собор дополнили послы папы, католические бискупы и послы короля.

Все съехавшиеся на собор в Брест разделились на две половины. Обе половины представляли собой грозное ополчение: шатры и пушки покрывали окрестности Бреста. Православные собрались в одном частном доме, где ждали приглашения митрополита. Однако, скоро стало известно, что митрополит уже открыл собор в городском соборе. Православные, узнав об этом, решили открыть собор в большом зале дома, где они были собраны, так как Поцей как местный епископ приказал затворить перед ними все храмы города.

Председательствовал экзарх Никифор. Согласно древнему обычаю, председатели послал митрополиту троекратное приглашение на собор. Когда митрополит не явился, собор приступил к заседаниям.

Собор обвинил митрополита и бывших с ним епископов в неподчинении власти вселенского патриарха, осудил унию и лишил сана митрополита и сообщных с ним владык. Суд над митрополитом и эпископами православные считали вправе производить, т.к. на православной стороне были судьи по власти выше митрополита (экзархи восточных патриархов).

Соборное решение послано было униатам. В этом решении излагались причины, по которым православные но могут принять унии; а именно: что Юго-Западная Церковь является частью Восточной Церкви, находится в ее послушании и не может сама решать столь важного вопроса; что владыкам-униатам никто из православных не поручал вступать в единение с Римской Церковью и др.

Униатская сторона из-за страха окружила себя военной силой, несмотря на святость места. Вопреки канонам, в заседаниях участвовали иноверцы - латиняне, председательствовал Львовский арцыбискуп.

Униатский собор, в свою очередь, лишил сана всех бывших на православном соборе духовных; а митрополит в окружной грамоте проклял и тех, кто будет принимать их за пастырей. После Брестского собора уния была утверждена королевским универсалом, которым повелевалось всем исполнять решения униатского собора, православные епископы объявлялись изменниками своей церкви, а восточные экзархи - шпионами султана.

Так закончились планы поляков объединить Юго-западную Русь с Польшей. Так завершилась попытка пап подчинить себе Западно-Русскую Церковь.

Много ли здесь было желания русского народа принять унию - это, кажется, ясно.

Но все это было лишь началом бедствий, развивавшихся после собора. Еще много страданий и потерь ждало православный западнорусский народ впереди.

Но тяжелые политические условия жизни, насилия и безумные преследования не сломили западноруссов. Ряды православных редели. но в этом же огне испытаний рождались новые сильные духом борцы за свою родную прадедовскую православную веру, гордо несшие в своих руках знамя православия на протяжении всей истории этой борьбы.

УСИЛИЯ ИЕЗУИТОВ И ПОЛЬСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА РАСПРОСТРАНИТЬ УНИЮ

Непосредственно после Брестского собора начались гонения на православие. Экзарх Никифор был арестован и уморен голодом в Мариенбургской тюрьме, а Кирилл Лукарис спасся бегством. Униатские епископы выгоняли православных священников из приходов и ставили на их место униатов.

В этих действиях униатам помогало правительство. Братства были объявлены мятежными сходками, православные священники заключались в тюрьмы, церкви отбирались, униаты овладели даже Киево-Софийским собором. Печерский монастырь едва отстоял свою самостоятельность. Польские паны в своих имениях православные церкви обращали насильственно в униатские или отдавали в аренду евреям, которые, имея у себя ключи, брали деньги за всякую церковную службу и требу.

Притеснения православных еще больше усилились после смерти митрополита М.Рогозы, который умер, раскаявшись в унии (+1599).

Его преемник Ипатий Поцей отнял у Виленского братства Троицкий монастырь и отдал его униатам, которые завели таи свое униатское братство.

Через 15 лот после Брестского добора в Вильне из 20 храмов православных остался лишь один. В Луцке из 22 святынь за время унии осталась православной лишь одна Покровская церковь.

Насилия над православными самого Ипатия Поцея довели до того, что на него было сделано покушение, хотя неудачное. Попей лишился двух пальцев руки, которые долго лежали потом на престоле Троицкой церкви как пальцы мученика.

При всех этих притеснениях уния прививалась плохо. Православные с презрением смотрели на каждого униата, католики же на унию смотрели так же, как и на православие, считая ее верой "хлопской". Русская шляхта стыдилась унии и принимала прямо чистое латинство.

Униатская иерархия не получила сенаторских мест в сейме, как ей это было обещано. Все это понятно почему. Польше и Риму не нужна была уния сама по себе, она должна была служить как бы мостиком для перехода от православия в католичество. Этот взгляд разделяли Терлецкий и Поцей. Последний усиленно старался удалить из унии все православное и преобразовать ее в чистое латинство. Вследствие этого среди самих униатов явились противодействия поступкам своего митрополита.

Белое униатское духовенство, более близкое к народу, чем иерархия и монашествующее духовенство, все еще сохраняло свою приверженность к слабым остаткам православного элемента в унии и, очевидно, не соответствовало намерениям митрополита. Поэтому, для выполнения своих решений Поцей старался выдвинуть на первый план униатское монашество, преобразовав его по образцу латинских монашествующих орденов.

ОРДЕН БАЗИЛИАН

Для скорейшей латинизации унии Ипатию Поцею нужно было преобразовать униатское монашество по образцу монашеских орденов латинской церкви. Такое преобразование началось с отнятого у Виленского братства Троицкого монастыря. Помощником митрополита в этом доле был Иосиф Вельямин Рутский, один из московских изменников, принявший католичество, а потом унию и поставленный митрополитом в архимандриты Троицкого монастыря. Рутский призвал к себе на помощь кармелитов и иезуитов и горячо принялся за преобразование униатского монашества. Хотя объявлено было, что устав монастыря основывается на правилах св. Василия Великого, но в действительности монастырь получил организацию католических монашеских орденов. К уставу Рутского примкнули и другие униатские монастыри, и так образовался базилианский орден, ставший орудием окатоличения униатской церкви. Центром базилиан была Жовква.

Базилианские монастыри были независимы от епархиальной власти, а подчинялись протоархимандриту Русскому и для сношения с римской курией имели в Риме особого прокуратора.

Базилианские монастыри с самого начала наполнились чистыми латинянами, Базилианский орден должен был стать тем для униатской церкви, чем был иезуитский орден для Римской Церкви.

После смерти Поцея (1613) планы его осуществлял Рутский, управлявший митрополией 24 года. Он обогатил орден за счет имений, отнятых у православных монастырей, подчинил ведению ордена школы, усилил образование самих базилиан, предоставил им широкие права (например, право выбора митрополита и епископов, которые могли избираться только из числа членов ордена).

Наполнение ордена чистыми латинянами дошло до того, что униатское монашество совсем олатинилось, базилианские школы сделались латинскими, уния, под влиянием воспитанников этих школ, все более и более склонялась к католичеству не только в учении, но и в своей обрядности.

ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ УНИИ СО СТОРОНЫ ПРАВОСЛАВНЫХ

В начале ХVII в. положение православных, особенно в Литве, на Волыни и в Галиции, стало положительно невыносимым. Остальная часть Украины, благодаря силе казачества, была несколько спокойнее.

В 1610 г. учитель Виленской братской школы МЕЛЕТИЙ СМОТРИЦКИЙ горько оплакивал бедствия православных в сочинении "Фринос" или "Плач Церкви восточней", которое своей печальной правдой поразило даже латинян.

В 1620 г. на Варшавском сейме один волынский депутат Лаврентий Древинский выступил в защиту православия о сильной речью, в которой указал на ужасные притеснения православной Церкви. Храмы запечатаны, говорил Древинский, в монастырях скот запирают, дети мрут без крещения, во Львове к больному с св. Тайнами Открыто идти нельзя, народ умирает без причащения, тело покойного православного можно вывозить лишь воротами, которыми из города вывозят нечистоты и т.п.

Католики нападали на православные процессии, церкви, дома. Сильных защитников у православных не было уже, кн. Острожский умер (+1608 г.), а остальные русские дворяне ополячились. Остались одни защитники - казаки.

Православные крестьяне, угнетаемые иезуитами и шляхтой, целыми массами бежали к казакам, неся с собой страшную ненависть к польскому панству. В степях Украины с опасной быстротой возрастала грозная сила вольного казачества (помимо реестрового). Крестьяне, объединившись о казачеством, совместно вели борьбу против все усиливавшегося религиозно-национального и крепостнического гнета. Казачество сыграло очень важную роль в борьбе западнорусских православных с унией. Казацкий гетман Конашевич Сагайдачный до самой своей смерти (+1622) искусно сдерживал фанатизм поляков.

Борьба о унией велась и духовным оружием. В 1597 г. в типографии Виленского братства был отпечатан труд Христофора Фидалета "Апокрисис альбо отведь" на книгу о Брестском соборе, написанную П.Скаргою. Скарга в своей книге признавал Брестский православный собор незаконным и утверждал, что поскольку владыки (изменники) приняли унию, то овцы должны слушаться своих пастырей. Х.Филарет в указанном сочинении блестяще опроверг доказательства П.Скарги. Если Кирилл Луцкий, пишет Христофор, потуречится, а потуречиться он может, то неужели и овцы вслед за таким пастырем должны турками становиться?

В 1605 г. во Львове вышло еще одно православное сочинение-о происхождении унии - "Пересторога".

Сильный голос против унии послышался и с Востока. Русский инок афонского монастыря Иоанн Вишенский написал "Краткое извещение о латинских прелестях", где в сильных и резких чертах выступил против притеснений и угнетении православных. И.Вишенский писал также послания кн. Острожскому, братствам и униатским владыкам.

БРАТСКИЕ ШКОЛЫ И МОНАСТЫРИ В БОРЬБЕ С УНИЕЙ

Братские школы в духовной борьбе за православие оказали особенно важные заслуги. Несмотря на все притеснения от католиков и униатов, братства продолжали умножаться повсюду. Все они заводили у себя школы, а некоторые и типографии для распространения церковных и других православных книг.

В 1615 году жена мозырского поветового маршалка Гальшка (Елизавета) Гулевичева пожертвовала в Киеве место и несколько зданий для устройства нового братского монастыря со школою, где православные устроили Киевское Богоявленского братство с знаменитом потом братским училищем. В следующем году братство учредило типографию и бумажную фабрику. В 1620 году гетман Сагайдачный выстроил для братского монастыря Богоявленскую церковь, а патриарх Феофан дал ей права патриаршей ставропигии. Первым настоятелем Богоявленского монастыря был Исаия Копинский, а первым ректором Братской школы Иов Борецкий, бывший прежде ректором Львовской школы.

В образовании всех братских школ преобладал тогда греческий элемент, принесенный сюда с Востока главными распространителями просвещения в Южной России греками. Образование в этих школах стояло довольно высоко и было очень полезно для своего времени.

Из братских школ вышли многие видные деятели просвещения, богословы, борцы против унии, проповедники, переводчики, исправители книг. Из Острожской школы вышли: Исаия Копинский, известный в свое время проповедник Леонтий Карпович, много страдавший за православие, с 1615 года архимандрит виленского Духова монастыря; Мелетий Смотрицкий, автор "Фриноса". Из Львовской школы: корецкий протоиерей, в дальнейшем преподаватель Львовской школы Лаврентий Зизаний Тустановский - автор Большого Катехизиса и славяно-русской грамматики; затем иеромонах - проповедник Кирилл Транквиллион, написавший "Учительное Евангелие" и "Зерцало Богословия" - перши опыт догматической системы; иеромонах Памва Берында - составитель обширного славянского лексикона; печерский иеромонах и с 1624 года архимандрит Захария Копыстенский. Из братских же школ выходили все лучшие представители православной иерархии.

Кроме братских школ, православная Церковь нашла себе сильную духовную опору в своих монастырях. Вместе с подъемом просвещение современная борьба с унией сильно повлияла на подъем и нравственного уровня в обществе и иерархии и на оживление монашеской жизни. Несмотря на отнятие у православных множества обителей в унию, число православных монастырей было все-таки постоянно больше числа униатских, и большая часть их отличалась многолюдством, имея в своих стенах до 80, 100 и 200 иноков, тогда как униатские монастыри стояли почти пустые. В течение первых 20 лет унии, самых тяжелых для православной церкви, возникло даже до 10 новых православных монастырей и между ними три монастыря таких, как Почаевский, Виленский-Святодуховский и Киевский-братский, которые сделались главными оплотами православия - первый для Волыни, второй для Литвы, третий вместо с Киево-Печерской лаврой для Малороссии.

С 1599 года архимандритом Печерского монастыря поставлен был Елисей Плетенецкий, один из замечательнейших деятелей того времени, сделавшийся истинным отцом этой знаменитой обители, виновником ее полного обновления после несчастного упадка ее за прежнее время; он окончательно упрочил ее самостоятельность против покушений униатов, с которыми все время своего управления вел длинные процессы, значительно обстроил ее совне, восстановил в ней общежитие и поднял иноческую жизнь, собрал ученых людей, нужных для поддержки современного просветительного движения и религиозной борьбы, завел типографию, с помощью которой развил в монастыре широкую издательскую деятельность на пользу всей России, учредил институт проповедничества и устраивал школы. Благочестивый, просвещенный и неутомимый администратор скончался в 1624 году, назначив себе преемником известного Захарию Копыстенского.

В Вильне благоустроителем монашества явился первый архимандрит Духова монастыря Леонтий Карпович, в непродолжительное время своего управления этим братским монастырем (+ 1620) успевший оказать большие услуги и обители, и братству. Издательская деятельность монастыря производилась с помощью двух его типографий.

В Галиции и на Волыни виновником оживления иноческой жизни был Иов Княгиниский, воспитанник Острожской школы, долго подвизавшийся на Афоне; он один основал и устроил по общежительному уставу до 5 монастырей во Львовской епархии (+1621).

Святостью жизни и страданиями от униатов на Волыни особенно известен преподобный Иов Железо, игумен сначала Дубенского, потом Почаевского монастыря (+ 1651).

Источник в интернете:

http://www.murmanspas.ru/index.php?nav=1&church=2&p=prayers&action=showdetails&id=33&artpage=1&type=special

Русская Цивилизация