АБЕЛЯР (Abelard, Abailard) Пьер (Петр)

(1079, Палле, близ Нанта - 21 апреля 1142, аббатство Сен-Марсель близ Шалон-сюр-Сон, Бургундия, ныне Франция), один из крупнейших философов Средневековья.

Учился у Росцелина и Гильома де Шампо в Париже. Еще во время обучения, проявив необычайные способности в области философии и теологии, он открыл собственную школу в Париже. Слава Абеляра быстро распространялась, и вскоре его приглашают в школу Нотр-Дам, которая стала впоследствии Французским университетом, где философ в 1114-1118 возглавлял кафедру. Примерно к этому же времени относится история трагической любви Абеляра и Элоизы, описанная им самим в «Истории моих бедствий». Заключенный втайне брак не был признан опекуном Элоизы, который оскопил Абеляра и насильно заставил Элоизу постричься. Вскоре и Абеляр удалился от мира. Сохранилась переписка влюбленных, а также стихи Абеляра, посвященные Элоизе. Став монахом, Абеляр поселился в монастыре Сен-Дени, где продолжил ученые занятия.

Особый интерес у него вызывала проблема универсалий. Абеляр занял промежуточную между реализмом и номинализмом позицию, получившую название «концептуализма». Он рассматривал универсалии как умственные концепции, которые не существуют отдельно от предметов, но которые, в то же время, не просто произвольные имена. «Универсалия», такая, например как «лошадь», реальна, это не просто слово, однако она не может существовать отдельно от реальных лошадей. В понимании Абеляра «универсалии» предшествуют конкретным вещам. Бог имел идею лошади, прежде чем начал творение, и эта идея присутствует в каждой конкретной лошади. Эта точка зрения стала преобладающей и завершила спор «номиналистов» и «реалистов», пока Оккам не предложил новый взгляд на универсалии.

В 1122 Абеляр пишет свой главный труд «Да и Нет», в котором разрешить проблемы, связанных с местом и ролью логики и рацио в исследовании божественных истин. Используемый им метод приводит к сомнениям, которые только и могут, по мысли Абеляра, помочь человеку прийти к истине. Сомнение признается философом началом всякого знания. Абеляр стремится понять то, во что верит. Этот подход был прямо противоположен методу Ансельма Кентерберийского - «верую, чтобы понять», признанному официальной церковью, поэтому вызвал резкое неприятие у многих видных клириков. Одним из самых серьезных противников Абеляра в этом вопросе стал Бернар Клервоский. Полемика между мыслителями привела к осуждению идей Абеляра в 1140 на соборе в Сансе. Направляясь с апелляцией к папе, Абеляр делает по пути остановку в монастыре, где его и настигает смерть.

АБЕЛЯР (Abelard, Abaillard) Петр, один из замечательнейших представителей духовной жизни средних веков. Современники любили называть его Сократом Галлии, Платоном Запада, Аристотелем своей эпохи, новые писатели - трубадуром философии, странствующим рыцарем диалектики. При жизни он был осужден как еретик церковью, которая впоследствии, однако, положила большинство его сочинений в основу своей науки. Он славился также как поэт и музыкант, наконец, как герой трогательного романа, сделавшего имя его возлюбленной Элоизы популярным далеко за пределами ученого мира. А. родился в 1079 близ Нанта в местечке Пале, Palais (Palatium, откуда эпитет doctor Palatinus), в рыцарской семье. Он получил редкое для того времени образование, в котором навыки военного искусства и светского обращения сочетались с глубиной научных знаний - поскольку могла дать их тогдашняя школа. Талантливость А. дала ему возможность глубже современников постичь дух античной философии. Интерес к знанию захватил его душу, и еще в ранней молодости он навсегда «сменил меч рыцаря на оружие диалектики». Пройдя полный курс средневекового учения под руководством Росцеллина, он в 20 лет очутился в Парижской соборной школе, которую вел архидиакон Notre-Dame Гильом де Шампо. Учитель принял талантливого ученика с благожелательством, но оно скоро сменилось разрывом, когда, пользуясь свободой общения аудитории с профессором и принятой в ней формой диспута, А. стал вызывать учителя на философские споры, из которых выходил победителем. Он умел искусно защищать оригинальную позицию, какую занял в волновавшем науку и церковь вопросе об универсалиях, т. е. о природе общих и отвлеченных понятий. По этому вопросу шла борьба между номиналистами и реалистами. Как более гармонирующее с религиозными идеями, учение реалистов было признано в церковной науке. А. выступил против обоих учений с собственной теорией, которую философия обозначила именем концептуализма. Она, по-видимому, заключалась в смягченном номинализме: реальны отдельные предметы, но и общие имена - не пустой звук: они соответствуют тому понятию, концепту, которое, по сравнении отдельных предметов, образует наша мысль и которое имеет своеобразную духовную реальность. Гильом де Шампо был «реалист». В борьбе с ним А. неоднократно вынужден был покидать Париж.

В 1108-13 он открывает самостоятельные курсы (всегда имевшие блестящий успех) в Мелене и Корбее; снова вступает в ряды учеников и соперников Гильома де Шампо, заставляет его отказаться от его философской позиции и доводит назначенного Шампо профессора-заместителя до того, что тот добровольно сходит с кафедры, уступая ее А. Мы видим его еще в Лане, в аудитории столпа реализма Ансельма Ланского, которого он также подрывает своими возражениями и публично характеризует как «рутинера и ритора, наполнявшего дымом свой дом, когда хотел его осветить»; затем снова в Париже, где он «разбивает ученый лагерь на горе Св. Женевьевы, чтобы осаждать оттуда врага». Осада кончилась капитуляцией неприятеля. Гильом закрыл свою опустевшую школу, ученики которой перебегали к А.; наконец, старейшая парижская аудитория - школа «Notre-Dame» - досталась А. как профессору и руководителю. В полном расцвете сил, владея редким искусством ясной и смелой постановки самых запутанных вопросов, чисто французской способностью мягкого, изящного изложения, красотой слова и неотразимым личным обаянием, А. привлекал тысячи восхищенных учеников со всех концов Запада. Большинство европейской «интеллигенции» той поры прошло через его аудиторию. «Из нее вышел один папа, 19 кардиналов, более 50 епископов Франции, Германии и Италии; в ней выросли Петр Ломбардский и Арнольд Брешианский» (Гизо).

Слава привела за собой богатство. До тех пор суровый и целомудренный, А. теперь только узнал радости разделенной любви. «В то время,- рассказывает он в автобиографическом сочинении «Historia calamitatum mearum» («История моих бедствий»),- жила в Париже молодая девушка по имени Элоиза... Прекрасная собою, она еще более блистала умом, нежели красотою». Дядя ее, каноник Фульбер, желая дать ей наилучшее образование, пошел навстречу предложению А. принять его к себе в дом как нахлебника и домашнего учителя. «Так Фульбер отдал нежную овечку голодному волку. Он полагался на невинность Элоизы и на мою репутацию мудрости... Скоро мы имели одно сердце. Мы искали уединения, которого требует наука, и, далекая от взоров, любовь наша наслаждалась этим уединением. Перед нами лежали открытые книги, но в уроках наших было больше слов любви, чем наставлений мудрости, больше поцелуев, чем правил науки... В нашей нежности мы прошли все фазы любви». Для аудитории А. не было тайной увлечение учителя. Он стал небрежно относиться к преподаванию, «повторяя на лекциях эхо прежних слов». Если он сочинял стихи, то это «были песни любви, а не аксиомы философии». «Одаренный талантом слова и пения,- пишет ему впоследствии Элоиза,- вы заставили звучать на всех устах имя Элоизы»... Вскоре Элоиза почувствовала себя матерью. Опасаясь гнева дяди, А. увез ее в Бретань и вступил с ней в брак, который, однако, должен был остаться тайным. Так желала сама Элоиза, опасавшаяся разрушения церковной карьеры А. Когда Элоиза, желая положить конец слухам об этом браке, приняла в Аржантее одеяние (но еще не пострижение) монахини, Фульбер решил отомстить А. Он ворвался в спальню А. и подверг его кастрации. Это определило резкий перелом в жизни А. Жестоко страдая физически и морально, он решил уйти от мира, вступил монахом в Сен-Дени и убедил 19-летнюю Элоизу принять покрывало монахини. Что-то озлобленно-резкое и сухое чувствуется в нем отныне. Ожесточенный аскет, он только с горечью вспоминает радости минувшей любви. Стихов он больше не пишет.

Постигшее А. несчастье, однако, лишь на время прервало его профессорскую деятельность. Ученики осаждают его просьбами возобновить преподавание «во славу Божию». На это охотно дает ему согласие конвент Сен-Дени, которому был в тягость беспокойный собрат. Второй период учительства окружает имя А. еще большим блеском. Смелое и остроумное приложение логических приемов к разрешению богословских проблем вызывает взрыв восторга в учениках, зависть в соперниках, тревогу в церкви. Обвинение в ереси в 1121 ставит А. подсудимым перед Суассонским собором. Несмотря на благоприятное отношение к А. некоторых судей, несмотря на то, что при обсуждении инкриминируемой книги («Introductio ad theologiam», «Введение в богословие») судьи уличили друг друга в грубом невежестве и еретических заблуждениях, А. был осужден и должен был собственными руками бросить в огонь свою книгу. Он был послан на исправление в аббатство Св. Медарда, но папский легат разрешил ему вернуться в Сен-Дени. Когда в исторических расследованиях своих о происхождении аббатства он коснулся легенды о св. Дионисии и стал доказывать, что основателем его был не Дионисий Ареопагит, который никогда не был в Галлии и мощи которого покоятся в Греции,- монахи стали грозить А. гневом короля за унижение славы знаменитой базилики. А. должен был спасаться бегством. В лесах между Ножаном и Труа он построил хижину, вокруг которой выросли шалаши учеников. Тут же был воздвигнут храм, который А., в духе провозглашенного им учения о Св. Троице, посвятил Духу-Утешителю (Параклету).

В то время уже несколько лет раздавалась страстная проповедь св. Бернарда Клервоского и вырастали основываемые им монастыри. Большинство шло за восторженным мистиком, проповедником смиренной любовной покорности непостижимому Богу и беззаветного послушания Его церкви на земле и было враждебно гордому, пытливому духу А. Сочинение А. «Scito te ipsum» («Познай самого себя») в связи со слухами о вольной жизни ученой колонии дало повод к новым обвинениям против А. Он покинул Пара-клет. Монахи обители Сен-Жильда (St. Gildes de Ruys) в Бретани избрали его своим аббатом. Дикая страна, непонятный ему язык, распущенные монахи, надеявшиеся найти в А. снисходительного аббата и встретив вместо того строгого начальника, стали вести против него непрерывную войну,- все это вскоре привело его в отчаяние. В тяжелом настроении он написал личные воспоминания, озаглавленные «Historia calamita-tum mearum». Как и аналогичноеим по содержанию «Письмо к другу», они распространились среди его почитателей и дошли до Элоизы. Чтимая сестрами, настоятельница Аржантея по-прежнему терзалась страстной любовью к супругу. Письмо ее к А. полно жалоб и признаний, не передаваемых в их откровенной страстности. Но любовь умерла в искалеченном теле и ожесточенной душе А. К прежней подруге у него сохранилось только дружеское чувство. Он тщательно разрешает в письмах ее нравственные затруднения, ее богословские и практические вопросы. Когда преследования аббата Сен-Дени лишили приюта сестер Аржантея, А. предоставил им Параклет, сам посещал новую обитель, наставляя сестер, привлекая своей проповедью богатых благотворителей. Между тем отношения его с монахами Сен-Жильда до крайности обострились: они вливали ему яд в Св. Дары и подстерегали его в темноте с целью убить его. Он покинул негостеприимную обитель и еще раз появился на профессорской кафедре. В 1136 он открыл школу в Париже, на горе Св. Женевьевы. В новых теологических трактатах он старался смягчить и выяснить то, что вызвало обвинение его в ереси. Столпы церкви нашли в них новые, худшие заблуждения. Носителем обвинений явился на этот раз сам св. Бернард.

Учение А. изложено в его сочинениях, из которых назовем только важнейшие: «Tractatus de unitate et trinitate» («О единстве и Троице»), «Theologia Christiana» и «Introductio ad theologi-am» - посвящены догматике; «Sic et non» («Да и нет»), комментарий к «Посланию к римлянам» и «Диалог между иудеем, христианином и философом» - вопросу об отношении между верой и разумом, откровением и наукой; «Scito te ip-suin» - вопросам этики: греху и благодати, ответственности человека, покаянию и прощению. На вопрос: имела ли основание средневековая церковь обвинять А. в ереси за догматические его сочинения,- историк должен ответить так: примирение догмата о нераздельном единстве и неизменности Божественного Существа с догматом о вочеловечении одной из этих Ипостасей было не по силам мысли средневекового церковного человека. Большинство церковных столпов, осудивших А., позволяло себе в этом отношении более сомнительные выражения, нежели А., ясная мысль которого вышла с достоинством из этого лабиринта. Примыкая к блаженному Августину, он определил троичного Бога как единое высшее совершенство в трех проявлениях. Божественная Сущность в своем могуществе есть Отец, в своей мудрости - Сын-Слово (Logos), в своей любовной благости - Дух Святой. Как в совершеннейшем благе, в Боге все гармонично: Он может то, что знает и хочет, хочет то, что знает и может. В этом смысле Его могущество ограничено святостью Его желаний и мудростью: Бог не может делать зла, и из всех возможностей для Него в каждый момент открыта лишь наилучшая. Отношение Ипостасей подобно отношениям воска, образа, в который он отлит, и печати, которою он служит, или трем лицам грамматики: одно и то же лицо одновременно является 1-м, 2-м и 3-м, не меняясь в существе. Искренний теолог не отказал бы этим формулировкам в остроумии и находчивости, но они были слишком тонки для невежественных критиков А., и они обвинили его в отрицании могущества за Сыном и Духом Святым, в признании степеней в Св. Троице, в ограничении могущества Бога (Его святостью), в отрицании реальности Ипостасей и в признании у Бога только трех имен - т. е. в савеллианстве, хотя во втором своем сочинении о Св. Троице А. сам полемизирует с савеллианством и отграничивается от него. С большим основанием обвинили его в несторианстве, ибо он утверждал, что Logos в своем воплощении остался отграниченным от души Христа-человека и что Христос страдал против Своего желания (человеческого). Во всяком случае, тупой нож критики тогдашней церкви, оставлявший более уродливые побеги, навряд ли направился бы на эту сторону учения А., если бы внимание ее не было привлечено и раздражено другими его сторонами, где крылись семена опасных дерзновении гордого разума.

Уже в раннем своем сочинении, в «Диалоге между иудеем, христианином и философом», из которых первый основывает свою религию на нравственном законе, естественно врожденном каждому человеку, второй - на Законе-Писании и третий - на том и другом, руководителем беседы является философ. Он разрешает затруднения, приводит собеседников к ясной постановке вопросов. Он убежден, что все люди получили от Бога разум, которым свободно Его познают. Закон писаный не необходим для совершенства. Добрые и благочестивые люди были и до «закона». Недостаток большей части религий (иудейской, христианской) заключается в том, что они воспринимаются не разумом, а привычкой, внушенной с детства. Взрослый человек оказывается рабом ее и устами повторяет то, чего не ощущает «сердцем» (т. е. сознанием). Иудей спорит с этим положением, христианин соглашается. Вместе с философом христианин приходит к заключению, что естественный нравственный закон вечен, что ад и рай суть чисто духовные понятия, что близость святых к Богу надо понимать не в чувственном смысле и что выражения, намекающие на чувственную природу этих идей, суть лишь образы для невежественного народа. Права личного разума с еще большею смелостью отстаиваются в сочинении «Sic et non», представляющем практический ответ на вопрос об отношении между авторитетом Откровения и разумом. Св. Ансельм учил, что в случае разногласия между тем и другим человек должен довериться Откровению. Но как быть, если Откровение находится в противоречии с самим собою? А. приводит массу текстов Св. Писания, дающих на один и тот же вопрос - экзегетический, этический, исторический - различные или прямо противоположные ответы - «да и нет», sic et non. «Отче наш» различно читается у различных евангелистов; по Матфею, Христос умер в 3 часа, по Марку,- в 6 часов. В Писании не говорится о девстве Марии после Рождества Христова, ни о схождении Христа в ад. Поставленный перед подобными противоречиями, разум должен сделать усилие, чтобы их преодолеть. А. удается победоносно выйти из них. Его целью являлось не разрушение авторитета Откровения, а его очищение. Раскрыв в своей книге противоречия, он разрешал их на лекциях к изумлению и восторгу учеников. В этих разрешениях А. нередко поднимался на высоту современной историко-литературной критики. В разборе «Послания к римлянам» он доказывает, что Св. Писание сложилось из взаимодействия трех факторов: 1) Божественного вдохновения, которое непогрешимо; 2) личности писателя, индивидуально воспринявшего его, и 3)всех обстоятельств, в которых оно формулируется и увековечивается (понятий эпохи, условий передачи, компетентности переводчика и переписчика). Этот «брат Третий» (frater Tertius) вносит в Писание больше всего смущающих нас элементов. Божественное Откровение, как первый фактор, для А. авторитетно, но Писание, как продукт трех факторов, подлежит критике разума. Отсюда расхождение его с мистиками типа Бернарда Клервоского, положению которых: «верю, чтобы понять» он противопоставлял: «понимаю, чтобы верить». Не отрицая этим в сущности независимости религиозного чувства, он указывал на необходимость участия разума в восприятии содержания догматов. Между тем способом созерцания божественной тайны воочию, какой доступен святым, и полной ее непостижимостью есть третья возможность: посильное постижение человеческим разумом, логикой, которая есть дар вечного логоса. «Всякое знание - благо и не может быть враждебно Верховному Благу». Подобно философу своего «Диалога», А. смело провозглашает, что «вера, не просветленная разумом, недостойна человека». Итак, не механической привычкой, не слепым доверием, а личным усилием должен завоевать человек свою веру.

Высокая оценка такого личного усилия в вопросах богопознания связана с высокой оценкой его и в вопросах практической нравственности. В книге «Scito te ipsum» («Познай самого себя») А. исходит из резко (минутами даже парадоксально) поставленного положения: есть только один грех - грех против собственного сознания. Он может лежать только в намерении, в воле. Действие, поступок есть лишь следствие злой воли и сам по себе уже не прибавляет ничего к греху. Это перенесение центра тяжести вопроса в субъективную сторону доводит до парадоксального утверждения: «евреи, распявшие Христа в уверенности, что тем угождают Богу, не имеют греха». Связанный только с личной ответственностью, грех не может быть унаследован потомством. Адам и Ева завещали человечеству не грех свой, а только свою кару. Лично ответственный за грех, человек искупает его личным покаянием и сокрушением. Хорошо покаяться священнику, но за его отсутствием можно покаяться доброму мирянину или прямо Отцу Небесному. В вопросе покаяния А. переступает ту грань, за которой стояли все вожди практической оппозиции, и в сущности подкапывается под самое основание церковной иерархии. «Есть священники,- говорит он,- которым каяться - не спасение, а погибель. Они не молят за нас, и если молят - не бывают услышаны». Если отпущение или отлучение, налагаемое священником, определяется пристрастием или ненавистью, то неужели Бог связан подобным приговором? Власть вязать и решать, слова «вы соль земли» относятся лишь к самим апостолам и к преемникам их, равным им по святости. Исходя из этого положения, А. почти за 400 лет до Лютера обрушивается со всей силой своего остроумия на обычай раздавать отпущения (индульгенции) за деньги без личного покаяния грешника. Если мы примем во внимание, что все эти призывы к личному усилию мысли и совести не крылись в глубине тяжеловесных трактатов, а раздавались как живые речи с кафедры уже и в ту пору мирового города, среди толпы страстной молодежи, подхватывавшей и доводившей до крайностей смелые мысли учителя («Они барахтались в них, как в воде, и оглушались их шумом»,- замечает св. Бернард),- мы поймем, почему учительство А. вызвало такую ненависть и тревогу в среде столпов иерархии. «Несравненный доктор,- с гневом говорит св. Бернард,- объял глубины Божества, сделал их ясными и доступными, и от эонов скрытую тайну изложил так открыто и гладко, что даже нечистое с легкостью проскальзывает в нее».

Церковь решила покончить с «шумящей суетой слов». Св. Бернардом составлено было формальное обвинение А. в ереси, и дело в 1141 представлено было на суд Сансского собора. А. смело предстал перед судьями и требовал диспута, требовал права защиты. Страх перед его острым «мечом диалектики» заставил собор отказать ему в «милости слова». Он осужден был, не будучи выслушан, «как арианин за учение свое о личности Христа, как несторианин за учение о Св. Троице, как пелагианин за учение о благодати». Он покинул собор до произнесения приговора и отправился в Рим апеллировать к папе. На пути он узнал, что папа санкционировал приговор. Это сломило его мужество. Чувствуя невозможность дальнейшей борьбы, он принял предложение давно расположенного к нему аббата Клюни Петра Достопочтенного укрыться на покой в тихую пристань его монастыря. Здесь навсегда умолкла его смелая речь. «Диктуя, пиша, читая», ведя назидательные беседы с братиею, предаваясь суровым подвигам аскетизма, он дожил здесь последние годы. Старческая слабость и потребность примирения с церковью, сыном которой он хотел остаться, вынудили у него в предсмертных писаниях ряд отречений от прежних положений: он признал наследственность Адамова греха, нисхождение на нас спасительной благодати помимо нашей воли, власть священников - даже недостойных - вязать и решать, «доколе церковь их не отвергла», равное могущество трех ипостасей и т. д. Клюнийскому аббату удалось устроить примирение и личное свидание А. с его величайшим противником, Бернардом Клервоским,- свидание, в котором умирающий лев успел покорить страстного монаха блеском своей речи и неугасшим талантом личного очарования. Но полного мира не было в душе А. и в эти последние месяцы его жизни. Его настроение исполнено горечи и разочарования. «Если зависть,- пишет он незадолго до смерти,- всю жизнь становилась на пути моих творений и мешала моим изысканиям, все же дух мой получит свободу. Последний час мой положит конец ненависти, и в моих сочинениях каждый найдет то, что нужно для познания... Всякое знание есть благо, даже знание зла. Творить зло - грех, но знать его - благо; иначе как может Бог быть свободным от зла?» 2 апреля 1142 А. не стало. Посылая, согласно завещанию А., тело его Элоизе, клюнийский аббат писал: «Он был твоим, тот, чье имя вечно будут называть с уважением - Абеляр!..». Через 13 лет, когда гробницу, хранившую его останки, снова открыли, чтобы положить в нее тело Элоизы, А. - так гласит легенда - «открыл объятия, чтобы принять в них супругу». Останки их после многих странствий в 1817 нашли место на парижском кладбище Пер-Лашез. Роман Руссо «Новая Элоиза» оживил популярность старой любовной драмы. Женщины доныне украшают свежими цветами гробницу Абеляра и Элоизы.

Гаусрат так характеризует роль А.: «Он признал право человеческой мысли на разумную догму, и борьба его с мистиками была борьбой за человеческий разум, правду и свободу... Она была для него тем тяжелее, что он стоял в церкви, признавал ее правила и рамки и потому все время был стеснен в пользовании своим оружием и никогда не мог дойти до последних следствий принятых принципов. Поэтому в его науке, как и в его жизни, есть нечто раздвоенное и противоречивое. Дело для него было бы проще - будь он только философом. Но он хотел служить церкви и потому погиб. Болезнь, которой он болел, была научная теология, или церковная наука, которая была для науки слишком связана, а для церкви слишком свободна. Он хотел дать церкви оружие науки, в котором она не нуждалась, и, стремясь примирить интересы знания с требованиями церкви и иерархии, не удовлетворил ни того, ни другого, и менее всего себя самого... Человеческие недостатки, которые он нашел в Писании, должны были бы заставить его отвергнуть Библию как верховный критерий истины, но он признавал ее как таковой. Из античной философии он вынес тенденцию к естественной религии, но желание построить христианскую науку разрушило фундамент его философского мировоззрения» (Hausrath, Peter Abelard, Lpz., 1893; впоследствии вошло в серию: его же, Die Weltverbesserer im Mittelalter, пер. на рус. яз. под заглавием «Средневековые реформаторы», СПб, 1899).

ПЬЕР АБЕЛЯР (также ПЕТР АБЕЛЯР) (1079-1142) — известный французский философ и христианский богослов , которые еще при жизни получил известность как блестящий полемист. Имел много учеников и последователей. Также известен своим романом с Элоизой.

Биография Абеляра.

Биография Абеляра хорошо известна благодаря написанной им самим автобиографической книги “История моих бедствий”. Он родился в семье рыцаря в Бретани к югу от реки Луары. Он пожертвовал свое наследство и отказался от перспективной военной карьеры ради изучения философии и логики. Абеляр разработал блестящую философию языка.

Абеляр по сути был странником, он переезжал из одного места в другое. В 1113 или 1114 он отправился на север Франции, чтобы изучать теологию под руководством Ансельма из Лаона, ведущего библеиста того времени. Однако у него быстро развилась неприязнь к учению Ансельма, поэтому он переехал в Париж. Там он открыто распространял свои теории.

АБЕЛЯР И ЭЛОИЗА

Когда Абяляр жил в Париже, его наняли в качестве наставника для молодой Элоизы, племянницы Фульбера, одного из видных клириков. Между Абеляром и Элоизой возникли отношения. Фульбер препятствовал этим отношениям, поэтому Абеляр тайно переправил возлюбленную в Бретань. Там Элоиза родила сына, которого они назвали Астролябий. После рождения сына Абеляр и Элоиза тайно поженились. Фульбер приказал оскопить Абеляра, дабы тот не смог занять высокую церковную должность. После этого Абеляр от стыда принял монашескую жизнь в Королевском аббатстве Сен-Дени под Парижем. Элоиза же стала монахиней в Аржантее.

В Сен-Дени, Абеляр блистал своими знаниями в теологии, при этом неустанно критиковал образ жизни, который вели его товарищи-монахи. Ежедневное чтение Библии и трудов отцов Церкви позволило ему сделать сборник цитат- несоответствий учения христианской церкви. Он собрал свои наблюдения и выводы в сборник «Да и нет». Сборник сопровождался авторским предисловием, в котором Пьер Абеляр как логик и как знаток языка сформулировал основные правила примирения противоречий смысла и чувств.

В Сен-Дени была также написана книга “Теология”, которая была официально осуждена как еретическая. Рукопись была сожжена в Суассоне в 1121. Диалектический анализ Бога и Троицы Абеляра было признано ошибочным, а он сам был помещен под домашний арест в аббатстве Сен-Медар. Вскоре Пьер Абеляр вернулся в Сен-Дени, но чтобы избежать суда, ушел и нашел убежище в Ножан-сюр-Сэн. Там он вел жизнь отшельника, но его везде преследовали студенты, которые настаивали на том, чтобы он продолжал свои философские изыскания.

В 1135 Абеляр отправился в Мон-Сент-Женевьев. Там он снова стал преподавать и много писал. Здесь он выпустил «Введение в теологию», в котором он проанализировал источники веры в Троицу и прославлял языческих философов античности за их достоинства и за то, что они с помощью разума обнаружили многие из фундаментальных аспектов христианского откровения. Он также написал книгу под названием “Познай самого себя”, короткий шедевр, в котором Абеляр проанализировал понятие греха и пришел к выводу, что человеческие поступки не делают человека лучше или хуже в глазах Бога, ибо дела сами по себе ни хороши, ни плохи. Главное в делах — суть намерения.

В Мон-Сент-Женевьев Абеляр привлекал толпы учеников, среди которых было множество будущих известных философов, к примеру, английский гуманист Джон Солсбери.

Абеляр, однако, вызывал глубокую неприязнь у приверженцев традиционного христианского богословия. Так деятельность Пьера Абеляра привлекла внимание Бернара Клервоского, пожалуй, наиболее влиятельной фигурой в Западном христианском мире в то время. Абеляр подвергся осуждению со стороны Бернара, которого поддержал и Папа Иннокентий II. Его заключили в монастырь Клюни в Бургундии. Там, при умелом посредничестве игумена Петра Достопочтенного, он заключил мир с Бернардом и остался монахом в Клюни.

После его смерти было написано огромное количество эпитафий, что свидетельствовало о том, что Абеляр впечатлили многих из своих современников как один из величайших мыслителей и учителей своего времени.

Произведения Пьера Абеляра.

Основные произведения Абеляра:

• Введение в теологию,
• Диалектика,
• Да и нет,
• Познай самого себя,
• История моих бедствий.

Наибольшей популярностью пользуется произведение «История моих бедствий». Это единственная дошедшая до нашего времени средневековая автобиография профессионального философа.

Философия Абеляра.

Пьер Абеляр рационализировал отношения веры и разума. Он считал понимание обязательным условием веры – “понимаю, чтобы верить”.

Пьер Абеляр выступал с критикой авторитетов церкви, ставил под сомнение безусловную истинность их работ. Он считал безусловной лишь непогрешимость и истинность Священного Писания. Теологические измышления отцов Церкви подвергал радикальному сомнению.

Пьер Абеляр считал, что существует две истины . Одна из них – истина о невидимых вещах, находящихся за пределами реального мира и понимания человека. Понимание ее приходит посредством изучения Библии.

Однако, истину достичь, по мнению Абеляра, можно также путем диалектики или логики. Петр Абеляр подчеркивал, что логика работает с языковыми понятиями и способна помочь с истинной высказывание, а не с истинной вещей. Таким образом, мы можем определить философию Пьера Абеляра как критический лингвистический анализ . Также с уверенностью можно сказать, что Пьер Абеляр решает проблемы с точки зрения концептуализма.

Универсалии, согласно Пьеру Абеляру, не существуют в реальности как таковые, они существуют только в божественном уме, однако они обретают статус бытия в сфере интеллектуального познания, образуя “концептуальный мир”.

В процессе познания человек рассматривает различные аспекты и путем абстрагирования создает образ, которой можно выразить словом. По мнению Пьера Абеляра, слово имеет определенное звучание и одно или более значений. Именно в этом Абеляр видит возможную контекстуальную двусмысленность и внутреннюю противоречивость христианских текстов. Противоречивые и сомнительные места богословских текстов требуют анализа с помощью диалектики. В случае, когда противоречивость неустранима, Абеляр предлагал обращаться в поисках истины непосредственно к Священному Писанию.

Пьер Абеляр рассматривал логику как обязательный элемент христианского богословия. Поддержку своей точки зрения он находит в :

“В начале было слово (Logos)”.

Петр Абеляр противопоставлял диалектику софистике, которая не раскрывает истину, а прячет ее за переплетеньем слов.

Метод Пьера Абеляра предполагает выявление противоречий в теологических текстах, их классификацию и логический анализ. Выше всего Пьер Абеляр ценил возможность строить самостоятельные суждения, свободные от авторитетов. Не должно быть авторитетов, кроме Священного Писания.

Часто, находя противоречия в теологических текстах, Пьер Абеляр давал собственное толкование, разительно отличающееся от общепринятого. Конечно, это влекло за собой гнев ортодоксов.

Пьер Абеляр провозглашал принцип веротерпимости, объясняя расхождения в вероучениях тем, что Бог направляет язычников к истине разными путями, поэтому в любом учении может быть элемент истины. Этические взгляды Пьер Абеляра характеризуются стремлением отказаться от религиозного диктата. Сущность греха он определяет как осмысленное человеком намерение совершить зло или преступить божественный закон.

Пьер Абеляр (1079-1142), старший сын довольно знатного отца, родился в Пале (Pallet), селении близ Нанта, и получил очень хорошее воспитание. Увлекаемый стремлением посвятить себя ученой деятельности, он отказался от прав первородства и от военной карьеры знатного человека. Первым учителем Абеляра был Росцеллин , основатель номинализма ; потом он слушал лекции знаменитого парижского профессора Гильома Шампо и стал исследователем основанной им системы реализма . Но и она скоро перестала удовлетворять его. Пьер Абеляр выработал себе особую систему понятий - концептуализм , среднюю между реализмом и номинализмом, и стал спорить против системы Шампо; возражения его были так убедительны, что сам Шампо видоизменил свои понятия по некоторым очень важным вопросам. Но Шампо рассердился на Абеляра за этот спор и притом стал завидовать славе, какую приобрел он своим диалектическим талантом; завистливый и раздраженный учитель сделался ожесточенным врагом гениального мыслителя.

Абеляр был преподавателем богословия и философии в Мелёне, потом в Корбёле, в парижской школе Святой Женевьевы; слава его росла; по назначении Шампо епископом шалонским, Пьер Абеляр стал (1113) главным преподавателем школы при кафедральном парижском храме Богоматери (Notre Dame de Paris) и сделался знаменитейшим ученым своего времени. Париж был тогда центром философской и богословской науки; юноши и люди немолодых лет съезжались, сходились из всех земель Западной Европы слушать лекции Абеляра, излагавшего богословие и философию ясным, изящным языком. В числе их находился Арнольд Брешианский .

Через несколько лет после того, как Пьер Абеляр начал читать лекции в школе при храме Богоматери, он подвергся несчастью, которое дало его имени романическую известность, еще более громкую, чем его ученая слава. Каноник Фульбер пригласил Абеляра жить в его доме и давать уроки его семнадцатилетней племяннице Элоизе, красавице и чрезвычайно даровитой девушке. Абеляр влюбился в нее, она полюбила его. Он писал песни о своей любви и составлял мелодии к ним. В них он выказал себя великии поэтом и хорошим композитором. Они быстро приобрели популярность и обнаружили Фульберу тайную любовь его племянницы и Абеляра. Он хотел прекратить ее. Но Абеляр увез Элоизу в Бретань. Там у неё родился сын. Абеляр женился на ней. Но женатый человек не мог быть духовным сановником; чтобы не помешать карьере Абеляра, Элоиза скрывала свой брак и, возвратившись в дом дяди, говорила, что она любовница, а не жена Абеляра. Фульбер, в негодовании на Абеляра, пришел с несколькими людьми в его комнату и велел оскопить его. Пьер Абеляр удалился в Сен-Денисское аббатство. Элоиза постриглась в монахини (1119) в Аржантейском монастыре.

Прощание Абеляра с Элоизой. Картина А. Кауфман, 1780

Через несколько времени Абеляр, уступая просьбам студентов, возобновил свои лекции. Но ортодоксальные богословы подняли гонение против него. Они нашли, что он в своем трактате «Введение в богословие» объясняет догмат о Троице не так, как учит церковь, и обвинили Абеляра перед архиепископом реймсским в ереси. Собор, происходивший в Суассоне (1121) под председательством папского легата, осудил трактат Абеляра на сожжение, а его самого на заточение в монастырь св. Медарда. Но суровый приговор возбудил сильное неудовольствие во французском духовенстве, многие сановники которого были учениками Абеляра. Ропот принудил легата дозволить, чтобы Пьер Абеляр возвратился в Сен-Денисское аббатство. Но он навлек на себя вражду сен денисских монахов своим открытием, что Дионисий, основатель их аббатства, не Дионисий Ареопагит, ученик апостола Павла , а другой святой, живший гораздо позднее. Озлобление их было так велико, что Абелар бежал от них. Он удалился в пустынную местность близ Ножана на Сене. Сотни учеников последовали туда за ним, построили хижины себе в лесу около капеллы, посвященной Абеляром Параклету, Утешителю, ведущему к истине.

Но поднялось новое гонение на Пьера Абеляра; ожесточеннейшими врагами его были Бернард Клервоский и Норберт. Он хотел бежать из Франции. Но монахи Сен‑Жильдского монастыря (Saint Gildes de Ruys, в Бретани) выбрали его своим аббатом (1126). Он отдал Параклетский монастырь Элоизе: она поселилась там со своими монахинями; Абеляр помогал ей советами в управлении делами. Он десять лет провел в Сен‑Жильдском аббатстве, стараясь смягчить грубые нравы монахов, потом возвратился в Париж (1136) и стал читать лекции в школе св. Женевьевы.

Вновь раздраженные успехом их, враги Пьера Абеляра и в особенности Бернард Клервоский возбудили новое гонение на него. Они выбрали из его сочинений такие места, в которых высказывались мысли, несогласные с общепринятыми мнениями, и возобновили обвинение в ереси. На соборе в Сансе (Sens) Бернард выступил обвинителем Абеляра; аргументы обвинителя были слабы, но влияние его было могущественно; собор подчинился авторитету Бернарда и объявил Абеляра еретиком. Осужденный апеллировал к папе. Но папа был в полной зависимости от Бернарда, своего покровителя; притом, враг папской власти, Арнольд Брешианский, был ученик Абеляра; потому папа осудил Абеляра на вечное заточение в монастырь.

Аббат клюнийский , Петр Достопочтенный, дал гонимому Абеляру приют сначала в своем аббатстве, потом в подвластном клюнийскому аббату монастыре св. Маркелла близ Шалона на Соне. Там страдалец за свободу мысли скончался 21 апреля 1142 года. Петр Достопочтенный дозволил Элоизе перенести его тело в Параклет. Элоиза скончалась 16 мая 1164 года и была погребена подле мужа.

Могила Абеляра и Элоизы на кладбище Пер-Лашез

Когда Параклетское аббатство было уничтожено, прах Пьера Абеляра и Элоизы был перевезен в Париж; теперь он покоится на кладбище Пер-Лашез, и надгробный памятник их до сих пор украшается свежими венками.

Пьер Абеляр (1079- 1142). родился в рыцарской семье близ города Нанта и получил прекрасное по тем временам образование. Сам Абеляр держал школы в городе Мемне, который был ко­ролевской резиденцией. Он преподавал в Париже, организовал школу в аббатстве св. Женевьевы.

Трагическая история его любви закончилась пострижени­ем в монахи и описана им в книге «История моих бедствий », шедевре средневековой литературы. Переходя из одного мона­стыря в другой, осужденный Суассонским собором (1121), он продолжал преподавать и писать книги. Его знаменитые труды: «Диалектика », «Схоласти­ческая теология », «Да и Нет », «Этика или познай самого себя ». Он был постоянно окружен учениками. 20 его учеников стали кардинала­ми, 50 епископами, один из школяров стал па­пой Целестином III.

У Абеляра было много идейных противников , и он решил вызвать их на диспут на Сансском соборе (1140), где и был осуж­ден даже его покровителями. После собора он написал «Аполо­гию » или «Символ веры», в которых отверг выдвинутые про­тив него обвинения. Папская курия, однако, приговорила его к вечному молчанию, его трактаты были сожжены . Незадолго до смерти Абеляр написал свое последнее произведение «Диалог между Философом, Иудеем и Христианином ».

В его лице философия обретала значительную самостоятельность по отно­шению к теологии, утверждалась как «естественное знание» не в смысле естествознания, а в смысле свободы от теологических авторитетов, приобретенное не через озарение, а путем опре­деленных логико-диалектических процедур.

Сфера интересов Абеляра была общей для всех схоласти­ков этой эпохи: вера в единого Бога как источника совершенно­го знания. Можно определять божественный абсолют как фор­му форм, как субстанцию , согласно традиции Аристотеля; мож­но через внутренний опыт, мистически.

Абеляр избрал третий путь : полагая, что любой человек по природе находится на пути к Богу как высшему благу, Абеляр убежден, что природа человека должна рассматриваться в мо­ральном аспекте. Следовательно, если предметом науки явля­ется высшее благо, то такая наука будет называться этикой или моральной философией . Так возникла проблема статуса фило­софии и теологии как отдельных дисциплин. Пришло время дистанцировать философию от теологии . Абеляр успешно на­чал этот процесс, который объективно стал причиной его гоне­ний и преждевременной смерти.

В ночном видении к Абеляру приходят иудей, философ (ан­тичный или, возможно, мусульманский) и христианин; они ведут между собой диалог, апеллируя к нему как к арбитру . Абеляр показываете, как влияет логика аргументов на добыва­ние истины . Иудеи, живущие по закону, предпочтительнее народов, не имеющих нормативных законов, однако они жи­вут, принимая традицию свободно, на основе разума, и в этом их добродетель. Но есть и другой образец свободы с позиции разума, не приемлющего традиций. Это позиция философии, различающая истинное знание и мнение.

Абеляр поднимает роль диалектики . Культивируя диалектику, Абеляр культивирует рацио . Рацио предстает как своего рода критическое осмысление тезисов , утверждений и их принятие не силой авторитета, выдвигающего их, а исключительно на базе внутреннего содержание сознания и его аргументов в их самоподдержке. Диалектический, или критический, разум - разум вопрошающий, находящийся в непрерывном поиске . Распространение и применение разума во всех сферах практики не означало для Абеляра умаления авторитета Писания. Между разумом человеческим и божественным Логосом есть место для критического рацио. Элоиза, разделявшая позицию своего возлюбленного, писала, что без этого рацио Библия - все равно что зеркало перед слепым. Не для профанации, но для лучшего понимания христианских истин оттачивал острие рацио Абеляр. Цель разума стать подобным божественному Логосу. Сознавая свои границы, разум способен понять некоторые христианские истины, кажущиеся абсурдными . Не разум поглощает веру, напротив, вера включает в себя разум.

Абеляр разделяет два понятия - понимать и принимать . Первое достигается при помощи рацио и веры , второе - божественный дар . Он нисходит на тех, чье сердце открыто Благодати и ее тайнам.

По Абеляру, более совершенное выявление высшего блага осуществляется через философствующую веру, т.е. веру при наличии интеллектуаль­ного усилия («познаю то, во что верю »). Разум необходим, поскольку механическое повторение сакральных формул - это не вера, а нетребовательность и некритичность, которые унижают верующего . В работе «Да и Нет» он прибегает даже к такого рода наглядному сравнению: повторять священные тексты, не понимая их, все равно, что уподоблять­ся ослу с лирой, который думает, что может извлечь из нее пре­красные звуки без всякого предварительного умения.

Абеляр был убежден, что веру также надо защищать при помощи диалектики , т. е. рационально , но это был специфи­ческий средневековый рационализм, а его логика при описании лиц Троицы названа последователями теологикой . Абеляр за­дался целью логически постичь тайну единства и троичности Бога .

Бог-Отец на­зван Абеляром могуществом , потому что может творить все, что хочет, Сын несет слово , имеющее глубокий и вечный смысл, способный различать и упорядочивать вещи, а Святой Дух - это благо, способное милосер­дствовать любому, когда правосудие неприменимо. Святой Дух, дар Божий, Благодать не обладает таким могуществом, как Бог-Отец. Здесь Абеляр отходил от главного догмата хрис­тианства , не допускающего никаких ступеней в Троице. Абе­ляр отвечал своим оппонентам, что могущество, мудрость и благо как свойства Бога не отделимы друг от друга. Могуще­ственный, но не мудрый, может пагубно влиять на людей; муд­рый, но не могущественный, не сможет воздействовать на мир вообще. Могучий и мудрый, но не благодатный - это тиран. Только единство этих свойств создает абсолютное совершенство и полноту.

Богопознание, по Абеляру, может совершаться лишь через познание самого себя . Благо и любовь Святого Духа не охватываются философскими категориями, сформулированными Аристотелем, но именно эти свойства Бога человеческая душа постигает непосредственно лицом к лицу с Богом без всяких посредников . Эта идея Абе­ляра делала церковь необязательной , и такие взгляды не мог­ли остаться для него безнаказанными.

Нравственной жизни Абеляр посвящает трактат "Познай самого себя ", где не скрывает своих сократических симпатий. Эта самая философская его работа с очевидностью показывает, что центр действий и намерений человека - его сознание. Нельзя, по его мнению, называть грехом саму волю или самое желание, грех, скорее, рождается из согласия сознания с волей или желанием. Инстинктивный план человеческой жизни должен быть отделен от сознательного и рационального . Склонности, импульсы, естественные желания возникают спонтанно, они суть "данности" для разума. "Негрешно желать женщину, но грешно подыгрывать инстинктам; сексуальное желание не грех, но достойно осуждения согласие, данное вожделению ", - говорит Абеляр.

Акцент на интенциональном моменте как определяющем факторе моральной жизни имеет тройную цель.

Перевезенцев С. В.

Пьер Абеляр (1079-1142 гг.) - один из крупнейших западноевропейских философов и литераторов XII в. Свою жизнь, наполненную постоянным стремлением к познанию истины на фоне трагической личной судьбы, он описал в автобиографическом сочинении "История моих бедствий".

Абеляр родился во Франции, близ г. Нанта в рыцарской семье. Еще юношей, стремясь к знаниям, он отказался от наследства и занялся изучением философии. Он посещал лекции различных французских католических теологов, учился в разных христианских школах, однако ни у кого не находил ответы на мучавшие его вопросы. Уже в те времена Абеляр прославился как неукротимый спорщик, великолепно владеющий искусством диалектики, которое он постоянно использовал в дискуссиях со своими учителями. И столь же постоянно он был изгоняем ими из числа их учеников.

Сам Пьер Абеляр неоднократно предпринимал усилия по созданию собственной школы, и в конце концов это ему удалось сделать - школа на холме святой Женевьевы в Париже быстро наполнилась студентами-почитателями. В 1114-1118 гг. он возглавил кафедру школы Нотр-Дам, в которую стали съезжаться студенты со всей Европы.

В 1119 г. произошла страшная личная трагедия в жизни мыслителя. Ставшая знаменитой во всей Европе история его любви к молодой девушке, его ученице Элоизе, которая вышла за него замуж и у них родился ребенок, завершилась печальным финалом. Родственники Элоизы предприняли самые дикие и изуверские методы, чтобы разорвать ее брак с Абеляром - в итоге Элоиза приняла монашеский постриг, а вскоре стал монахом и сам Абеляр.

В монастыре, в котором он поселился, Абеляр возобновил чтение лекций, чем вызвал недовольство многих церковных авторитетов. Созванный в 1121 г. в г. Суассоне специальный Церковный Собор осудил учение Абеляра. Сам философ был вызван в Суассон только для того, чтобы по приговору Собора бросить свою собственную книгу в огонь и затем удалиться в другой монастырь с более суровым уставом.

Покровители философа добились перевода Абеляра в его прежний монастырь, но и здесь неугомонный спорщик не смог сохранить хорошие отношения с настоятелем и монахами и ему было разрешено поселиться вне пределов монастырских стен. В местечко близ г. Труа, где он построил молельню и стал жить, вновь начали съезжаться молодые люди, считавшие его своим учителем, поэтому молельня Абеляра была постоянно окружена шалашами, в которых жили его слушатели.

В 1136 г. Абеляр возвращается к преподавательской деятельности в Париже и опять имеет огромный успех среди студенческой молодежи. Но увеличивается и число его врагов. В 1140 г. был созван еще один Собор в г. Сансе, осудивший все произведения Абеляра и обвинивший его в ереси.

Философ решил обратиться с апелляцией к самому папе римскому, но по дороге в Рим заболел и остановился в монастыре Клюни. Впрочем, поездка в Рим мало что исправила бы в судьбе Абеляра, ибо вскоре Иннокентий II утвердил решения Санского Собора и осудил Абеляра на "вечное молчание".

В 1142 г. здесь же, в Клюни, во время молитвы, Абеляр скончался. На его могиле, произнося эпитафию, друзья и единомышленники назвали Абеляра "французским Сократом", "величайшим Платоном Запада", "современным Аристотелем". А через двадцать лет в этой же могиле, согласно ее последней воли, была похоронена и Элоиза, соединившись навеки после смерти с тем, с кем разлучила ее жизнь земная.

Учение Пьера Абеляра было изложено им в многочисленных сочинениях - "Да и Нет", "Диалектика", "Христианская теология", "Введение в теологию", "Познай самого себя" и др. Бурную и резкую реакцию официальной Церкви вызывали отнюдь не сами теологические взгляды Абеляра, представленные в этих сочинениях. Его собственные воззрения на проблему Бога не отличались какой-то особенной оригинальностью. Может быть, только в трактовке Святой Троицы в большей степени проявились неоплатонические мотивы, когда Абеляр признавал Бога Сына и Духа Святого лишь атрибутами Бога Отца, выражающими его всемогущество. Причем выразителем собственно могущества Бога Отца выступает, в понимании Абеляра, Бог Сын, а Дух Святой представляет собой некую мировую душу.

Эта неоплатоническая концепция и послужила поводом к осуждению взглядов Абеляра и обвинению его в арианстве. Но главное, что не принималось церковными авторитетами в учении французского мыслителя, заключалось в другом.

Дело в том, что Абеляр, будучи искренне верующим христианином, тем не менее сомневался в доказательности христианского вероучения. Он не сомневался в истинности самого христианства, однако видел, что существующая христианская догматика настолько противоречива, настолько недоказательна, что не выдерживает никакой критики и потому не дает возможности для полного познания Бога. Рассказывая об одном из своих учителей, с которым он постоянно спорил, Абеляр говорил: "Если кто-нибудь приходил к нему с целью разрешить какое-нибудь недоумение, то уходил от него с еще большим недоумением".

И сам Абеляр стремился увидеть и показать всем те многочисленные противоречия и неувязки, которые присутствуют в тексте Библии, в сочинениях Отцов Церкви и других христианских теологов.

Именно сомнение в доказательности догматов было главной причиной осуждения Абеляра. Один из его судей, Бернар Клервосский, писал по этому поводу: "Осмеивается вера простых,.. безрассудно обсуждаются вопросы, касающиеся высочайшего, подвергаются поношению отцы за то, что они сочли должным об этих вопросах скорее молчать, нежели делать попытки их разрешить". В другом месте Бернар Клервосский еще более конкретизирует претензии к Абеляру: "При помощи своих мудрствований он пытается исследовать то, что благочестивый ум воспринимает посредством живой веры. Вера благочестивых верит, а не рассуждает. Но человек этот, относясь с подозрением к Богу, согласен верить только тому, что он ранее исследовал с помощью разума".

И в этом смысле Пьер Абеляр может считаться родоначальником максимально рационализированной философии всего западноевропейского средневековья, ибо для него не было иной силы, способной создать истинное христианское учение, кроме науки, и, прежде всего, философии, основанной на логических способностях человека.

Абеляр утверждал самое высшее, Божественное происхождение логики. Опираясь на известное начало Евангелия от Иоанна ("В начале было Слово", которое по-гречески звучит так: "В начале был Логос"), а также на то, что Иисус Христос называет "Логосом" ("Словом" - в русском переводе) Бога Отца, Абеляр писал: "И подобно тому как от Христа возникло название "христиане", так и логика получила название от "Логоса". Последователи ее тем истиннее называются философами, чем более истинными любителями этой высшей мудрости они являются". Более того, логику он называл "величайшей мудростью наивысшего Отца", данной людям для того, чтобы просветить их "светом истинной мудрости" и сделать людей "в равной степени христианами и истинными философами".

Высшей формой логического мышления Абеляр называет диалектику. По его мнению, с помощью диалектического мышления возможно, с одной стороны, обнаружить все противоречия христианского учения, а с другой стороны, устранить эти противоречия, выработать непротиворечивое и доказательное вероучение. Поэтому он доказывал необходимость критического прочтения и текстов Священного Писания, и произведений христианских философов. И сам показывал пример критического анализа христианской догматики, ярко выраженный, например, в его работе "Да и Нет".

Тем самым Абеляр вырабатывал основные принципы всей будущей западноевропейской науки - научное познание возможно только тогда, когда предмет познания подвергается критическому анализу, когда выявляется его внутренняя противоречивость и затем с помощью логического мышления находятся объяснения существующим противоречиям. Совокупность принципов научного познания называется методологией. Поэтому можно считать, что Пьер Абеляр является одним из первых в Западной Европе создателем методологии научного познания. И именно в этом заключается главный вклад Абеляра в развитие западноевропейского научного знания.

Буквально воспевая возможности научного познания, Абеляр приходит к выводу, что уже языческие античные философы с помощью науки пришли ко многим христианским истинам еще до возникновения самого христианства. Сам Бог направлял их к истине, и не их вина в том, что они не были крещены.

Более того, в "Введении в теологию" он даже веру определяет как "предположение" о невидимых вещах, недоступных человеческим чувствам. Познание как таковое осуществляется исключительно с помощью науки и философии. "Познаю то, во что верю", - утверждает Пьер Абеляр.

И основной принцип его философских исканий был сформулирован в том же рационалистическом духе - "Познай самого себя". Человеческое сознание, человеческий разум являются источником всех поступков людей. Даже моральным принципам, которые, как считалось, являются Божественными, Абеляр относится рационалистически. Например, грех - это поступок, совершенный человеком вопреки своим разумным убеждениям. Абеляр вообще рационалистически истолковывал христианскую идею изначальной греховности людей и миссию Христа, как искупителя этой греховности. По его мнению, основное значение Христа было не том, что он своими страданиями снял с человечества его греховность, а в том, что Христос своим разумным моральным поведением показал людям пример истинной жизни.

В целом же, в этическом учении Абеляра постоянно проводится мысль о том, что мораль, нравственность являются следствием разума, практическим воплощением разумных убеждений человека, которые, в первую очередь, и заложены в человеческое сознание Богом. И с этой точки зрения, Абеляр впервые обозначил этику как практическую науку, называл этику "целью всех наук", ибо в конечном итоге всякое знание должно находить свое выражение в моральном поведении, соответствующим имеющимся знаниям. Впоследствии, подобное понимание этики возобладало в большинстве западноевропейских философских учений.

Для самого Пьера Абеляра его идеи стали причиной всех жизненных бедствий. Однако они оказали самое непосредственное и значительное влияние на процесс развития всей западноевропейской науки, получили самое широкое распространение и, в итоге, повлияли на то, что уже в следующем, XIII столетии сама римско-католическая Церковь пришла к выводу о необходимости научного обоснования христианской догматики. Эту работу проделал Фома Аквинский.